Амелия вздохнула, представив себе остальную часть утра.

— Я доем последнее печенье, — объявила она, снова усевшись.

Девушки сочувственно кивнули и тоже заняли свои места.

— Может, попросить принести еще? — предложила Грейс.

Амелия удрученно кивнула.

И тут Уиндем вернулся. Амелия издала недовольный звук, поскольку ей пришлось выпрямиться, а ее рот, конечно же, был набит печеньем, и, конечно же, он даже не смотрел в ее сторону, так что она волновалась напрасно.

Какой бестактный.

— Мы едва не лишились его, когда поднимались по лестнице, — сообщил герцог, обращаясь к Грейс. — Эта чертова штуковина завалилась набок и только чудом не напоролась на перила.

— О Боже, — промолвила Грейс.

— Удар пришелся бы в самое сердце, — заметил он с кривой улыбкой. — Пожалуй, это стоило того, чтобы посмотреть на ее лицо.

Грейс сделала попытку встать.

— Значит, ваша бабушка уже встала?

— Только чтобы присмотреть за водружением картины на стену, — сказал он. — Пока вы в безопасности.

На лице Грейс отразилось облегчение. Вряд ли ее можно было за это упрекнуть.

Уиндем посмотрел на блюдо, где остались только крошки от печенья, и обратился к Грейс:

— Не могу поверить, что у нее хватило ума требовать, чтобы вы принесли его наверх. И что вы, — сухо добавил он, — действительно думали, будто справитесь с этим.

Грейс повернулась к своим гостьям и объяснила:

— Леди Августа попросила, чтобы я принесла ей картину вчера поздно вечером.

— Но она огромная! — воскликнула Элизабет.

— Амелия промолчала, находясь под впечатлением от деликатности Грейс. Все знали, что вдовствующая герцогиня никогда ничего не просит.

— Моя бабушка всегда любила своего среднего сына больше всех, — мрачно заметил герцог. Затем, словно только что увидел девушку, на которой собирался жениться, повернулся к Амелии и сказал: — Леди Амелия.

— Ваша светлость, — отозвалась она.

Но он уже повернулся к Грейс со словами:

— Вы, конечно, поможете мне, если я отправлю ее в приют?

Глаза Амелии расширились. Это был вопрос, но он мог быть приказом. Что гораздо интересное.

— Том… — начала Грейс, затем прочистила горло и поправилась: — Ваша светлость, вы должны отнестись к ней с большим терпением сегодня. Она расстроена.

Амелия ощутила кисло-горький вкус во рту. Она не знала, что Грейс называет Уиндема по имени. Конечно, они были дружны. Они жили в одном доме — пусть даже огромном, с целым штатом слуг. Но Грейс обедала с вдовствующей герцогиней, а это означало, что она часто обедает с Уиндемом и за пять лет они разговаривали бессчетное количество раз.

Все это Амелия знала. Однако ее это ни когда не волновало. Ее даже не волновало, что Грейс зовет герцога Томасом, а она сама, его невеста, не называет его так даже в мыслях.

Но как могло получиться, что она этого не знала? Разве она не должна это знать?

И почему ее так раздражает, что она этого не знала?

Она внимательно изучала его профиль. Он разговаривал с Грейс, глядя на нее с выражением, которого она никогда не удостаивалась. В его взгляде светились непринужденность, тепло, взаимопонимание и…

О Боже. Неужели он целовал ее? Целовал Грейс?

Амелия вцепилась в краешек стула для поддержки. Не может быть. Конечно, Грейс не настолько дружна с ней, насколько с Элизабет, но она никогда бы не совершила такого предательства. Она просто не способна на это. Даже если она вообразила бы, будто влюблена в него, даже если она полагала бы, что этот флирт приведет к браку, она не настолько плохо воспитана и вероломна, чтобы…

— Амелия?

Амелия моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на лице сестры.