Он послал за двумя слугами, приставленными к Рэнди, а когда те явились, торжественно сказал:

– Абу Назир и Джарита, еще до рождения этой девочки я направил вас в дом Джонатана Коллинза и велел оставаться там до тех пор, пока вы будете нужны белому господину. Теперь я отменяю свой приказ. С этого момента ваши жизни принадлежат Рэнди. Запомните навсегда и запишите в ваших сердцах, что она – Сона Аг, священный огонь Джавида Сурата Кана. Храните и почитайте ее так же, как меня самого.

Махараджа повернул голову к Рэнди:

– Абу и Джарита отныне принадлежат тебе, Сона Аг. Они исполнят все, что ты прикажешь.

Рэнди удивленно посмотрела на мужчину и женщину, упавших ниц к ее ногам.

– Но они и так всегда обо мне заботились. Абу – мой учитель, а Джарита с самого рождения была моей нянькой.

– Это так, но теперь они принадлежат тебе, Сона Аг.

Не желая огорчать хозяина, Рэнди через силу улыбнулась и поблагодарила махараджу за его щедрость.

«О господи, – подумала она про себя. – А что я скажу об этом своему папе? Мне кажется, что у воспитанной английской девочки не должно быть рабов. Нужно будет попросить Акбара, чтобы тот сам все объяснил папе. Думаю, что Акбар справится с этим лучше, чем я».

На следующий год Акбар переехал в свой собственный замок на окраине Калькутты – беломраморный, с многочисленными охранниками, слугами, рабами и советниками, приставленными к молодому наследному принцу – раджикумару. Стены Опал-Корта, увенчанные резными башнями, гордо возвышались над прекрасными садами, окружавшими жилище будущего монарха.

Рэнди очень скучала по Акбару. Желая спастись от одиночества, она все чаще стала уезжать верхом вместе с преданным Абу. Собираясь в дорогу, Рэнди надевала мужские шаровары и прятала свои пышные волосы под тюрбаном – так ей было удобнее сидеть на лошади. И почти из каждого путешествия – дальнего или близкого – Рэнди возвращалась домой не с пустыми руками.

Так, во время одной из поездок они наткнулись на брошенное гнездо, из которого доносился жалобный писк. Рэнди сняла с головы тюрбан и бережно уложила туда три крохотных живых комочка. Птенцы оказались попугайчиками, и Рэнди сама выкармливала их, вкладывая в тонкие клювики хлеб, размоченный в молоке и меде. Вскоре птенцы подросли и окрепли, но настолько привязались к Рэнди, что не захотели улетать на волю и поселились в ее комнате.

Вслед за попугаями в доме появились и обезьянка по имени Хануман, и мангуст Бабар, и сокол Аль Рашид. Все они были ранены или покалечены. Рэнди подобрала их и бережно выходила. А затем случились еще два необычных приобретения, навсегда изменившие жизнь Рэнди.

Однажды утром они вместе с Абу медленно пробирались верхом сквозь густую толпу, бурлившую на невольничьем рынке, и здесь в глаза Рэнди бросился молодой, закованный в кандалы мужчина, которого тащил к столбу торговец живым товаром вместе с двумя своими помощниками. Невольник был на голову выше своих мучителей, но не сопротивлялся и лишь с ужасом смотрел на хлысты, зажатые у них в руках. На нем была одна лишь грязная набедренная повязка, и Рэнди сразу же увидела покрывавшие могучую грудь невольника многочисленные шрамы – молчаливые свидетели мучений и невзгод, выпавших на долю несчастного. Хлыст со свистом разрезал воздух, опустился на обнаженную спину невольника, и тот закричал, но не как человек, а словно раненое животное.

– Абу, заставь их прекратить это, – приказала Рэнди.

– Но, мисси Коллинз, у нас нет права вмешиваться в дела этих людей, – возразил Абу. – Кто знает, может быть, этот невольник такой дикий или сумасшедший, что его ничем и не унять, кроме как кнутом.