Завтра пред ликами богов она даст клятву и свяжет себя нерушимыми узами с княжичем Мирославом. Поедет в город Кавию. Какая ждёт её жизнь там, так далеко от родной стороны? Калогостовские говорили, что на востоке больше всего лютует враг, потому как Кавия находиться ближе к Вяжеру, самому крупному торговому городу. А потому, помимо налётов татей, совершались в тех краях грабежи и разбойничество.

Будет там как затворница. Вот такая ждала её доля.

Влада усмехнулась. Так хотелось любви, а получила гулящего княжича с проклятием в придачу. Вспомнила, как не желала она смиряться с этим. Однако, успокоившись, подумала, что всё и не так уж плохо. Ведь помимо жизни с Мирославом есть ещё народ и её матушка, и родная земля, о них стоит думать и беспокоиться. Влада твёрдо решила, что для начала она отведёт от княжича девиц, а потом разберётся с проклятием, которое наслала Ясыня. При мысли о ведунье по спине прошёлся леденящий холодок…

Влада просидела долго, пока Ярило не начал скатываться по небосводу к горизонту, погружая лесные дали в сизый сумрак. А внизу, в трапезной палате, уже поднялся такой шум, что было слышно даже наверху, в женской половине терема. Не ровен час князь Святослав пожалует на порог с сыном, суженым Влады, и всей княжеской знатью Кавии. Оставалось только догадываться, что внизу накрывали богатый стол для гостей. Однако двор ещё пустовал. Влада поймала себя на мысли, что ждёт княжича… И внутри разыгрывалось такое волнение, что она, сама не своя от переживания, то сидела на месте, то подходила к окну, без конца выглядывала во двор.

Купава и Полеля лишь глазели на неё и всячески старались отвлечь, забалтывая невесту о разных глупостях. Но Влада их будто бы не слышала и более не отходила от окна. Когда же на площадке поднялся шум и суета стражей и челяди, в воротах показались богатые червлёные кафтаны дружины.

Под сердцем Влады занемело, так бы и рухнула она наземь без чувств. Перед глазами стоял тот, кто в скором времени назовётся её мужем. Как бы не силилась Влада усмирить трепет и зябкую дрожь, да только ничего не выходило, а всё хуже делалось, пока её не затошнило вовсе.

Она будто провалилась во времени и не помнила, что происходило с ней, и всё пребывала у окна, наблюдая, как светило медленно закатывается за лесистые холмы. В опочивальне сделалось темно. Гости уже вовсю пировали, и их весёлый смех изредка докатывался до слуха Влады. Кто-то выходил из терема под небо, подышать свежим воздухом, кто-то заходил, иные смеялись в сторонке, лиц их с высоты башни не разглядеть, зато по одежде Влада хорошо различала знать от челяди. Звана, уже зажгла липовые лучины и принесла яства сочные: запечённых лещей с горохом, кваса хлебного и ягод лесных.

— Долго ты там ещё будешь стоять? — поднялась с лавки Купава, когда Звана покинула порог, унося опустевшую посудину.

Влада же так и не присела за стол, не откушала с подругами.

— На тебе лица нет. И молчишь ты. Поди же, присядь, — Купава подступила и погладила по плечу сухой горячей ладонью, всполошилась. — Да ты ж замёрзла. Застынешь у окна-то! Негоже хворой быть на завтрашнем пиру.

Влада повернулась к подруге, отрывая взор от людей, которые копошились там, внизу на площадке.

— Выглядишь так, как перед выходом к жениху. Не сегодня же под венец идёшь. Что же будет с тобой завтра?

— Упадёт без чувств на капище, — посмеялась беззаботно Полеля.