— Думайте, как хотите, — спокойно ответила Нэнси. — Но потом случилось непредвиденное. Знаете, всегда вмешивается случай, или фатальное стечение обстоятельств, или рок, называйте, как знаете. Жизнь моя словно взорвалась. И после этого взрыва я оказалась растерзана на куски. Я много потеряла, но воля к жизни осталась при мне. Но уже нельзя было притворяться, будто ничего не случилось. Пришлось перевернуть страницу и начать с чистого листа. Так я сначала развелась, а потом ушла в монастырь.

— И именно эти неожиданные перемены заставили вас развестись?

— Да.

— Вы не хотели, чтобы ваш муж, человек безупречной репутации, оказался замешан в скандале?

— В каком-то смысле…

— И именно эти перемены или что-то с ними связанное заставили вас искать убежища на вилле Хосе Висенте?

— Пока мне трудно дать определенный ответ.

— Тем не менее я уверен: те же неожиданности, что вторглись в вашу жизнь и разрушили ее, теперь угрожают и моей. Думаю, кто-то уже получил приказ убить меня.

— Никто вас не убьет, мистер Фосет, — с гордой улыбкой ответила Нэнси. — Вы — под моей защитой. Именно поэтому я сюда и приехала.

Нэнси взглянула на стальные наручные часики.

— Он вот-вот приедет! — заметила она.

— О ком вы? — спросил Марк. Журналисту ничего не оставалось, как полностью довериться этой таинственной женщине.

— Из Нью-Йорка приезжает мой бывший муж, профессор Тейлор Карр. У нас — семейная встреча. А вы здесь в безопасности.

— А я имею отношение к вашей семейной встрече?

— Конечно! Помните, что я вам пообещала во время нашей первой беседы? Я пообещала рассказать вам всю правду.

— Но я заметил одну вещь. Вы никогда не говорите о вашем сыне, о сыне Шона Мак-Лири. Он-то знает те секреты, что вы открыли мне?

— Нет, он многого не знает. Мой сын не имеет к этому никакого отношения. Я не позволю дотронуться до него. Я его защищала и всегда буду защищать. Он — самая драгоценная, самая чистая и незапятнанная часть меня самой.

ПРОШЛОЕ

1

Нэнси приснился сон, показавшийся ей реальностью, и она испугалась. Она чувствовала, как растет в ее теле ребенок, и ей казалось — в ней самой совершается чудо.

Ей приснилось, будто бы она кружит трепещущей, перепуганной ласточкой над гнездом. А из гнезда, в чаще темного, недоброго леса, улыбался ей ребенок, красивый, белокурый ребенок с ясными, солнечными глазами. Ласточку-Нэнси так и тянуло к теплому гнезду. Но над ней величественно парил свирепый коршун. А внизу качалась на веточке белая голубка, охраняя гнездо. Ласточка запела, а взгляд ребенка вдруг стал серьезным и пронзительным. Коршун камнем упал на голубку, вцепился в нее когтями и унес в даль. Солнце угасло в глазах ребенка, в них заблестели слезы. Сквозь густые ветви дерева пробился луч золотого света. «Нам нужно туда, к солнцу, — сказала Нэнси ребенку. — Мы полетим вместе. С тех пор, как создан свет, ласточка ведет ребенка к далекому солнцу». Потом вдруг опустилась тьма, и ласточка с ребенком исчезли. Нэнси проснулась, чувствуя тошноту. Головная боль обручем сдавила ей лоб. Она провела рукой по набухшему животу. Ребенок не двигался, но Нэнси чувствовала: он живет, не спит, дышит. Интересно, он проснулся вместе с ней? Ему тоже снился такой же сон? А если образы ласточки, голубки, коршуна, леса были какими-то таинственными символами неизвестного языка?

Она становилась сильней, ощущая жизненную силу, исходившую от ребенка, которого носила. Но мрачные мысли не покидали Нэнси. Тот голос прошлого, что много лет приказывал ей отомстить, отошел в даль ушедших годов, как забытое проклятие.