— Нет, дорогая, я не из тех, кто посылает вертолеты в снежную бурю. А потом для тебя было бы разочарованием, если бы тайна раскрылась бы так просто.

Нэнси с детским нетерпением развернула золотистую бумагу и обнаружила внутри старинную сафьяновую коробочку, чуть потертую на уголках. Она открыла ее и застыла в изумлении: на бархате лежало ожерелье из чистейшей воды бриллиантов, сделанное в форме гирлянды роз.

— Ну, это неинтересно, — разочарованно протянул Шон и тотчас же вернулся к своему железнодорожному хозяйству.

Нэнси не могла оторвать глаз от изумительного украшения. Хосе в драгоценностях особо не разбирался, но и его потрясло великолепие подарка.

— Интересно, кто этот таинственный и богатейший поклонник, — сказал он.

Ожерелье словно загипнотизировало Нэнси; она и не заметила карточку, спрятанную в золотистой бумаге и выскользнувшую на пол. Хосе поднял карточку и дал жене в руки. Нэнси прочла следующее:

«Эта драгоценность принадлежала моей матери, а еще раньше — бабушке. Когда-то ожерелье носила Екатерина Великая, русская императрица. В Эрмитаже есть портрет, изображающий Екатерину в этом ожерелье. Пусть оно будет твоим, потому что когда-нибудь ты станешь членом нашей семьи. Поздравляю с Рождеством. Тейлор».

— Похоже, он знает, чего хочет, — заметил Хосе.

— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Нэнси.

— А что мне делать? Послать ему секундантов и ждать на рассвете за монастырем Босоногих Кармелиток?

— Он, по-моему, перешел все границы. Совсем сумасшедший! — с негодованием произнесла Нэнси, пытаясь сообразить, сколько же стоит подарок.

Тейлор все эти годы постоянно дарил ей что-то, а Нэнси пунктуальнейшим образом отсылала назад подношения.

— Но в его безумии есть логика, — улыбнулся Хосе, нежно обняв жену.

— В конце концов, ты, как муж, имеешь право, и должен…

Хосе только усмехнулся:

— Да, есть право мужа, есть право отца… Столько разных прав… защищая свои права, можно кое-что предпринять, но, по большей части, это ровным счетом ничего не изменит. А то и совсем испортит дело…

В словах Хосе звучала отеческая мудрость, и Нэнси чувствовала — муж прав.

— Посоветуй мне что-нибудь, Хосе! — взмолилась она.

— На этот раз ты не должна возвращать подарок, — спокойно ответил он, прекрасно понимая, чем рискует.

— Ты понимаешь, что значат твои слова?

Он утвердительно кивнул головой.

— Думаю, Тейлор своего дождется — ты выйдешь за него замуж.

Нэнси вскочила и подошла к окну. Снег по-прежнему валил вовсю. Она уперлась руками в подоконник, прижалась лбом к стеклу и неожиданно почувствовала себя запертой в клетке.

Не оборачиваясь, она произнесла:

— Чтобы выйти за него, мне придется развестись с тобой. Я этого никогда не сделаю…

Но что-то в ее тоне говорило совсем о противоположном.

— Ты, Хосе… — начала она.

— Знаю, знаю, — оборвал он Нэнси, — я — самый лучший муж, которого может желать женщина.

— Ты создан для меня и для Шона. Как ты мог подумать? Разве я могу лишить Шона отца?

Нэнси разгорячилась; последние фразы прозвучали подчеркнуто резко. Она говорила, но сама понимала, что идея Хосе не лишена смысла. Может, именно поэтому она изо всех сил противилась такой мысли, противилась, но понимала, что уступит.

— Не волнуйся, адвокат, — шутливо произнес Хосе.

Он подошел к Нэнси и нежно прижал ее к себе.

— Подумай, прежде чем отказываться.