— Кто-то хочет перебить мне ноги прежде, чем я отправлюсь в путь.

Лателла кивнул.

— Боюсь, что ты права. Но почему? — он беспокоился за Нэнси, которую любил как сестру и уважал как мать, хотя она была немногим старше его.

— У меня есть подозрение, — она подняла на него серые глаза, — но я тебе ничего не скажу, если ты сам не догадаешься. Подумай, кто тот единственный человек, которому я встала поперек дороги?

— Тут и думать нечего — мой отец.

Неарко Лателла, сын старшего Фрэнка, всегда ненавидел Нэнси, потому что Фрэнк полностью доверял ей и ценил ее больше, чем собственного сына.

— Но Неарко ведь давно живет на Сицилии и не интересуется американскими делами, — возразила ему Нэнси.

— Что правда, то правда, в те немногие разы, что я ездил к нему, мне казалось, что он и меня забыл.

— У твоего отца немало недостатков, — рассуждала Нэнси, — но он не умеет притворяться.

— Ты поручилась бы головой?

— Пожалуй, нет. Но почти уверена, что он не имеет отношения к этой истории.

— Предоставь мне разобраться в этом, — предложил Джуниор.

— Именно этого я и хотела, — улыбнулась она.

Он не знал, обоснованны ли обвинения Гудмен. Как и все, Джуниор не знал многого о жизни Нэнси. Только его дед и Хосе Висенте Доминичи знали ее тайны, но дед умер, а из Хосе и слова не вытянешь.

— Я найду средство вынудить ее к откровенности, — пообещал Фрэнк, имея в виду журналистку. — Мне интересно, где она все это откопала?

— Порядок, Фрэнк. Спасибо тебе, — Нэнси поднялась. Они ушли порознь. Только что поданная пицца «кальцоне» остывала на тарелках. Теперь, когда Джуниор без всяких просьб с ее стороны решил сам заняться этим делом, Нэнси облегченно вздохнула.

Нэнси занималась макияжем перед зеркалом — это ее всегда приятно расслабляло, когда появился сын и поцеловал ее в плечо. На ней было красное, прямое, очень прилегающее платье от Диора, простое, с глубоким круглым вырезом. Нэнси предпочитала обходиться без броских драгоценностей, у нее до сих пор была изумительная линия шеи.

— Мама, ты восхитительна, — заметил Шон и сел на табуретку за ее спиной.

У Нэнси упало сердце. Каждый раз, когда она видела отражение сына в зеркале, перед ней вставал образ его отца, ее незабываемого и трагического возлюбленного. Сын Шон Доминичи — точная копия Шона Мак-Лири, перевернувшего всю ее жизнь. Сыну сейчас двадцать шесть, в этом возрасте был и его отец, когда Нэнси увидела его в первый раз. Воспоминания нахлынули на нее. Она отложила кисточку и тяжело вздохнула.

— Ты снисходителен к своей старушке-матери, — Нэнси с улыбкой поблагодарила сына.

— Из всех моих знакомых девушек ни одна не сравнится с тобой.

— Ты, мой мальчик, замечательный лжец, — рассмеялась Нэнси.

Раздался телефонный звонок, она взяла трубку.

— Джуниор Лателла, — сообщил секретарь.

— Соедините, — тихо произнесла Нэнси.

Она рассталась с Джуниором меньше часа назад. Неужели он что-то уже узнал? В ее мозгу словно зажглась красная лампочка тревоги.

— Слушаю тебя, Джуниор, — дрогнувшим голосом произнесла она.

— Посылку вскрыли, — сообщил он условленным текстом. — Печати взломаны, содержимое уничтожено. Нам не узнать, что там было.

Нэнси поняла, как развивались события, и совершенно растерялась.

Что происходит? Кому она встала поперек дороги, когда все, казалось бы, уже налаживается.