|
Она обвела его вокруг пальца, одурачила его! Он отвел от нее взгляд и устремил его на Колина Кинросса, человека, которого он знал всю жизнь. Колин Кинросс был высок, строен, силен и всем своим видом внушал доверие. У него были твердые, мужественные черты, его никто не назвал бы миловидным или смазливым, как называли его, Роберта. Женщины обожали Колина Кинросса и вешались ему на шею. Фиона страстно его любила, несмотря на всю свою безумную ревность. Никто не сомневался в его мужественности; он слышал, как глупые девчонки хихикают, обсуждая его мужские достоинства и его искусность в любовных делах. Да, никто не брал под сомнение, что Колин Кинросс – настоящий мужчина. Роберт Макферсон почувствовал мучительный укол зависти и отвернулся. Потом тихо сказал: – Если я пообещаю, что не причиню вреда ни твоей жене, ни детям, ты отпустишь меня? Господи помилуй, ведь Филип и Далинг – мои племянники, дети Фионы. Я бы ни за что не причинил им зла. – Да, пожалуй, на это даже ты не пошел бы. Однако остается еще и Джоан. Она моя жена. К тому же у нее есть ужасная привычка: она все время рвется меня спасать. Это довольно приятно и трогательно, хотя иной раз жутко злит. – Ее надо как следует поколотить. Она всего лишь баба, так пусть не лезет в мужские дела. – Думаю, ты смотрел бы на это по иному, если бы она пеклась не о моей, а о твоей безопасности. Итак, кто же сказал тебе, что я убил Фиону? – Да не сделаю я ничего твоей жене, черт бы тебя побрал! – Но вы будете продолжать свои попытки убить Колина, не так ли? – воскликнула Синджен, вскакивая. У нее не было ни малейшего желания быть милосердной к Роберту Макферсону. Будь ее воля, она бы оставила его здесь в цепях, пока он бы не умер и не истлел. Колин легко прочел ее мысли и усмехнулся: – Сядь, Джоан. Предоставь это дело мне. Синджен замолчала, но ее мозг продолжал лихорадочно работать. Кто же обвинил Колина в убийстве? Тетушка Арлет? Вполне возможно. Если он погибнет, она сможет распоряжаться в его доме, как ей заблагорассудится. Нет, это все же маловероятно. Тетушка Арлет очень обрадовалась деньгам, которые Синджен принесла лэрду в приданое. «Если бы умерла я, – подумала Синджен, – она бы возликовала. Но если бы умер Колин? А может быть, она все таки ненавидит его достаточно сильно, чтобы желать его гибели? Может быть, она почему то считает, что он каким то образом повинен в смерти отца и брата?» От дум у Синджен заломило виски. Сегодня на нее свалилось слишком много впечатлений. Колин подскочил в кресле, когда из камина вдруг выпало полено, увлекая за собой поток золы. Это оторвало его от воспоминаний о разговоре с Макферсоном. Он еще крепче обнял жену, она прижалась к нему еще теснее и, целуя его в шею, спросила: – Ты веришь ему, Колин? И еще раз поцеловала его. Кожа у него была теплая и солоноватая – очень вкусная. Она могла бы целовать его до бесконечности. – Сегодня я больше не хочу о нем говорить. – Но ты отпустил его! Мне страшно. – Тебе нечего бояться. Он поклялся именем своего отца. – Ха ха! Он прохвост, которому нельзя верить, смазливый, но опасный. – Замолчи, Джоан. Теперь я тебя поцелую. Он нежно приподнял ее и прижался губами к ее губам. У его губ был вкус сладкого, темного портвейна, который он пил после обеда вместе с Райдером и Дугласом. Когда его язык осторожно скользнул между ее губами, Синджен захотелось крепко обнять его за шею и никогда не отпускать. – Как чудесно, – проговорила она, не отрывая уст от его рта. |
