|
Однако Макдуфу, похоже, удалось взять себя в руки. На его лице обильно выступил пот. Когда он заговорил снова, голос его зазвучал по иному – немного монотонно, как будто он произносил вслух некий заученный текст, который до сих пор часто повторял про себя. Быть может, это было оправдание, которым он заглушал совесть. – Арлет попыталась уморить вас, когда вы простудились. Это была ее месть Колину за то, что он жив, а ее любимый Малколм умер. Но вы, как на грех, все таки выжили. Тогда эта старая карга вдруг почувствовала угрызения совести. Подумать только – после стольких лет! Я убил ее, потому что она заартачилась и отказалась отдать мне доказательство того, что Колин – не сын старого графа. Мне хотелось просто переломить ее костлявую шею, но потом я решил сделать по другому. Я рассудил, что если вы поверите, будто она сама удавилась в петле, то поверите и в то, что это она убила Фиону. – Вы слишком туго завязали узлы на люстре. У нее не хватило бы силы так затянуть их. Он пожал плечами. – Теперь это уже не важно. Скоро я получу свои пятьдесят тысяч фунтов и, вероятно, уеду в Америку. Там я буду богатым человеком. Я решил не убивать ни вас, ни Колина, если только вы сами не вынудите меня к этому. Впрочем, не знаю – может быть, я все таки захочу вас убить. Хотя, надо признаться, у меня нет особых причин желать вам смерти. Я никогда не испытывал ненависти ни к вам, ни к нему. Просто убийство возбуждает и пьянит меня – в эти драгоценные мгновения я чувствую блаженство. – Это вы убили Фиону? Он кивнул, и его лицо вдруг приняло мечтательное выражение. – Может быть, мне все таки стоит убить Колина. Он всегда обладал тем, что хотел иметь я, хотя сам он об этом и не догадывался. Фиона была без ума от него, а ему на нее было наплевать. Она изводила его своей вечной ревностью. Стоило ему хотя бы взглянуть на другую женщину, как она тут же устраивала ему сцену и орала как помешанная. До замка Вир ей не было никакого дела, до его обитателей – тоже. Она думала только о Колине, о нем одном. Она хотела, чтобы он не отходил от нее ни на шаг, чтобы был при ней неотлучно, как комнатная собачка. Ему следовало задать ей трепку, это бы ее образумило, но он ее и пальцем не тронул. Просто отдалился от нее, вот и все. А я все это время желал ее, любил ее, но она меня отвергала. Да, Арлет дала мне снадобье, чтобы я подсыпал его Колину в эль. После того как и старый граф, и Малколм сошли в могилу, ей было уже никого не жалко; она бы охотно помогла отправиться на тот свет всем обитателям замка Вир. Колин выпил свой эль и свалился замертво. После этого я сломал Фионе ее нежную, белую шейку и сбросил ее с утеса. Она умоляла меня пощадить ее, клялась, что будет любить одного меня, но я ей не поверил. Может быть, на какое то мгновение во мне и зажглось желание, но потом я почувствовал это странное сладкое возбуждение. Приступив к убийству, я уже не мог остановиться. Я действовал очень артистично. Бесчувственное тело Колина я уложил там же, на самом краю утеса. Если бы мне сопутствовала удача, он бы свалился вниз. Или его бы повесили за убийство. Но мне не повезло. Внезапно он замолчал, как будто у него иссякли слова. Но Синджен хотелось узнать все. – Это вы подослали к нему убийцу в Лондоне? – спросила она. – Да, я, но у этого болвана ничего не вышло. Если бы Колин умер в Лондоне, вдалеке от Шотландии, мне было бы проще уладить дело с наследством, но он, черт бы его побрал, остался жив. Потом я пришел навестить моего дражайшего кузена и обнаружил, что он очень удобно устроился в доме графа Нортклиффа. |
