|
Время уходило, а ему отчаянно нужны были ее деньги. Синджен праздно сидела на стуле и глядела на беседующих кузенов. Оба они говорили тихо, так что она не могла разобрать слов, впрочем, подслушивать ей все равно не хотелось, хотя, сказать по правде, в этом деле она была великая мастерица. Когда имеешь трех старших братьев, весьма рано начинаешь понимать, что всякие сведения, которые от тебя пытаются скрыть, лучше всего узнавать через замочную скважину. Она посмотрела на сад за окном. День выдался прохладный, но небо было синим и безоблачным, а в саду цвело множество цветов. Синджен услышала смех Колина и посмотрела на него с улыбкой. Макдуф – вот чудное прозвище, еще чуднее, чем ее собственное, – производил приятное впечатление и, что было куда важнее, похоже, был искренне привязан к Колину. Даже сидя, он казался огромным, не толстым, нет, просто огромным, как сказочный великан. Смех у него тоже был как у великана – громоподобный, сотрясающий все его тело. Положительно, этот Макдуф ей нравился. И его можно не опасаться: она уже предупредила его, что, если он своими разговорами утомит Колина, она его тут же выставит вон. Выслушав это предупреждение, Макдуф посмотрел на нее с высоты своего гигантского роста и ухмыльнулся: – А вы не трусиха, как я погляжу, просто самую чуточку глуповаты, если впустили в дом этого мошенника. Ладно, я вовремя закрою рот, чтобы не утомлять беднягу. Встретив столь полное понимание, Синджен отвела его в спальню Колина. Теперь он встал со своего места у постели больного и сказал, обращаясь к Колину: – А сейчас тебе пора отдохнуть, старина. И не вздумай спорить. Я дал слово Синджен, а с ней, как я понял, шутки плохи. – Ее имя – Джоан. Она не мужчина. Макдуф поднял одну огненно рыжую бровь. – Вижу, ты нынче не в духе. Это оттого, что ты хвораешь. Я зайду к тебе завтра утром, Эш. Делай то, что тебе велит Синджен. Между прочим, она пригласила меня на вашу свадьбу. И великан Макдуф удалился. – У него совсем нет шотландского акцента, так же как и у тебя. – Макдуф, несмотря на свое прозвище, отдает предпочтение английской половине своей родни. Его мать была сестрой моего отца. Она вышла замуж за очень богатого англичанина из Йорка, у которого была процветающая торговля железными изделиями. Мы оба получили образование в Англии, но он пошел куда дальше меня. Одно время я думал, что он бы вовсе обрубил свои связи с Шотландией, не будь они такими тесными (во всяком случае, сам он всегда уверял, что они именно таковы). Но, как видно, я был не прав, поскольку последние несколько лет он большей частью живет в Эдинбурге. – Ты устал, Колин. Я хочу услышать всю эту историю, но только не сейчас, мой дорогой, а позже. Сейчас тебе хватит говорить – и не спорь. – Джоан, тебе еще никто не говорил, что ты чересчур деспотична и норовиста? Он разозлился, и это ее обрадовало. Он явно шел на поправку. – Норовиста? Нет. Норовистой бывает лошадка, на которой ездят верхом, – мягко возразила она, разглаживая одеяло у него на плечах. Колин ответил ей раздраженным взглядом. – Такие двусмысленные намеки не к лицу порядочной девице! Тут он осознал, что понятия не имеет, о чем говорит, и хрипло буркнул: – Оставь меня, Джоан. – Хорошо, оставлю. Прости меня, Колин. Ты устал и должен отдохнуть. Возле двери она остановилась и обернулась. – Хочешь, мы поженимся послезавтра? – Если завтра я смогу ходить, то послезавтра, быть может, смогу и ездить верхом. Она вопросительно склонила голову набок, но, видя, что он молчит все с тем же раздраженным видом, улыбнулась и вышла. |
