— Да, миледи, и сандвичи тоже.

— Хорошо, если мне понадобится что-то еще, я позвоню.

Она увлекла его за собой, ее платье блестело в свете свечей. Массивные двери из красного дерева закрылись за ними, и он увидел, что находится в дамском будуаре.

По всей комнате были расставлены лилии. Как хорошо он помнил их резкий, навязчивый аромат.

На окнах висели шторы кораллового цвета, создающие отличный фон для ее темных волос и бледного алебастра ее кожи. Она стояла у камина в своем сверкающем и переливающемся наряде и пристально смотрела на него, словно хотела запомнить все мельчайшие черты его лица и фигуры. Затем она распахнула объятия:

— Хью-го!

Он приблизился к ней, но не обнял ее.

— Послушай, Анастасия, — промолвил он. — Ты сделала свой выбор. Назад пути нет.

— Почему? — Ее глаза сверкнули, губки надулись.

— Ты замужем, — неторопливо, словно объясняя что-то ребенку, отозвался он. — Ты предпочла любви деньги. Я много размышлял над твоим поступком и понимаю, что ты была абсолютно права, сделав такой выбор. Я не смог бы оплачивать эти побрякушки и платить жалованье хотя бы одному из твоих слуг, которые с подобострастием бросаются исполнять малейшие приказания. Я не смог бы дать тебе всего этого. — Он обвел рукой комнату с картинами на стенах, дорогими безделушками, позолоченными резными столиками, роскошной росписью на потолках и абиссинским ковром на полу.

— Но ты все еще любишь меня, — торжествующе проговорила она.

Хьюго намеренно отвернулся и прошел к столу, на котором стоял поднос с хрустальными фужерами и графином. Он налил себе бокал шампанского из бутылки, лежащей в серебряном ведерке со льдом, и залпом выпил его, словно остро нуждался в том, чтобы утопить свое горе в вине.

— Ты любишь меня, — повторила Анастасия за его спиной. — Я знаю. Женщина никогда не ошибается в таких вещах.

Он повернулся.

— Я больше не люблю тебя, Анастасия, — спокойно произнес он. — Я ненавижу и презираю тебя за то, что ты сделала со мной. Ты околдовала меня, истерзала мое сердце и сделала несчастнейшим из мужчин. Слава богу, я освободился от твоих чар.

Когда я увидел тебя, то испугался того, что ты снова сможешь причинить мне боль. Раны еще не зажили.» и продолжают кровоточить. Но к счастью, я не испытал того, чего боялся. Ты красива, красивее, чем пять лет тому назад, когда мы расстались. Богатство пошло тебе во благо. Твой муж может позволить себе дорогую раму для такой красивой картины, как ты. Я бы не смог дать тебе этого.

— Но Хью-го, ведь ты давал мне любовь!

— К сожалению, ее было недостаточно, — резко отпарировал Чеверли. На его губах снова появилась кривая усмешка, которой она раньше не знала.

Он повернулся и налил себе еще бокал шампанского.

— Итак, Анастасия, — продолжил он голосом, показывающим, что он полностью владеет собой, — о чем тут говорить? С прошлым покончено, будущего у нас нет, а в настоящем позволь еще раз сказать тебе, что ты прекрасно выглядишь и что эта диадема, которая стоит несколько тысяч золотых гиней, безумно идет тебе.

— Перестань, Хью-го. То, что ты говоришь, отвратительно, — резко ответила Анастасия.

Она сняла с головы диадему и небрежно бросила ее на столик. Без нее она выглядела моложе и привлекательнее, так как сверкающие бриллианты не отвлекали внимание от обольстительного призыва ее миндалевидных глаз и приглашения пунцовы:; полураскрытых губ к страстному поцелую.

— Нам есть о чем поговорить, — мягко проговорила она, — не о прошлом, не о будущем, а о сегодняшнем дне.