Я отвернулась, тяжело дыша. Во мне все протестовало тем словам, что я услышала от вождя. И мне очень хотелось сейчас наброситься на него с кулаками, ну и пусть, что он вождь, ну и пусть, что во много крат сильнее меня. Гнев во мне был такой невероятной силы, что казалось, я смету всякого, кто попробует мне перечить. Я стояла, дрожа всем телом, стараясь, успокоится, когда внезапно почувствовала, как Хаген подошел ко мне сзади и его огромные руки опустились мне на плечи. Я повела плечами, пытаясь сбросить с себя их тяжесть, но безуспешно. Хаген развернул меня к себе, и я с усилием посмотрела на него, но потом все-таки опустила голову. Мои глаза выдали меня, все то, что я так тщательно скрывала даже от себя самой, выплеснулось в том отчаянном взгляде, устремленном на Хагена. И тогда, кажется, он понял. Его глаза на какой-то миг озарились теплом, а потом погрустнели.

  - Дурочка, - сказал он неожиданно мягко и добавил, уже обращаясь к самому себе, - Значит, отец был прав, а я ему не верил, - он легко встряхнул меня, - Посмотри на меня.

   Я вздохнула и подняла голову. Наши взгляды встретились. Мое сердце сжалось и внезапно стало стучать в груди быстро-быстро и мне от этого стало больно и радостно одновременно. Ноги стали предательски подкашиваться, я боялась, что сейчас вот так прямо упаду, странно разомлевшая, расслабленная, но я каким-то чудом все еще продолжала стоять на ногах. Краска разлилась по моим щекам.

  - Ты думаешь, я шучу? - он отпустил меня и к моему удивлению, стал снимать с себя верхнюю одежду. Я охнула, но не отступила, не отвернулась, просто глупо таращась на него. Когда он сбросил тунику, обнажив широкую грудь, первое, что бросилось мне в глаза - его татуировка. Змея была у самого сердца. Она была слишком близко, поняла я, вспомнив слова Эйнара, а значит, времени у Хагена почти не осталось. Мне стало страшно.

  - Нет, - прошептала я, не в силах оторвать взгляд от ненавистной татуировки.

  - Если я доживу до весны, - Хаген взял в руки тунику, - То я собираюсь отвезти Айге обратно к вашему отцу. Там она выйдет замуж за того, за кого пожелает, - он надел тунику, - Но я не собираюсь возвращаться больше сюда. Я очень надеюсь, что ты выйдешь за моего брата и подаришь Эйнару тех внуков, о которых он мечтает и заслуживает. Тех, который не смог дать ему я.

   Он отвернулся от меня, всем своим видом давая понять, что наш разговор окончен, только я совсем не собиралась уходить.

  - Неужели ничего нельзя сделать? - спросила я.

   Хаген молчал, очевидно, он надеялся, что я уйду, но я обошла его и, встав лицом к лицу, повторила вопрос. Вождь посмотрел на меня с усмешкой. Я закусила губу и шагнула к нему, привстала на цыпочки и робко потянулась к его губам. Некоторое время он просто стоял и смотрел на меня, его дыхание стало тяжелым, лицо нахмурилось, словно он никак не мог принять правильное решение, и это мучило его. А потом, издав сиплый стон, он дернулся ко мне, приобнял и поцеловал. Сильные пальцы погрузились в мои волосы, лаская затылок. Я отстранилась и перевела дыхание, не отрывая взгляда от его лица. Я узнала его губы, и тот, самый первый поцелуй, он мне не приснился, поняла я, значит, я еще тогда нравилась ему. Волна радостного понимания затопила мое сознание.

  - Мне не нужен Кокча, - сказала я, - И никто не заставит меня передумать. Я хочу быть с тобой, столько, сколько смогу, - его рука напряглась, лицо застыло, превратившись в каменную маску, я подумала, он сейчас оттолкнет меня, но это не произошло. Это придало мне храбрости.

  - Если Богам будет угодно, они дадут нам ребенка, - продолжила я и замолчала, когда в его взгляде, устремленном на меня, промелькнула нежность.

  - Дурочка, - сказал он, - Что ты творишь?

   Я прижалась к его груди всем своим телом, обхватив его руками за талию.