|
Она прыгнула на Петри, сбила на пол, вцепилась в волосы и стала бить головой о паркет. – Злосчастный, пустоголовый рыбий глаз! Как всякий мужчина во вселенной, все, о чем ты способен думать, так это о криках! Конечно, она кричит, ты, битый горшок! Да как она может не кричать! Думаешь, хозяин совсем неопытен? Думаешь, он такой неуклюжий любовник? Думаешь, ему не стоит кричать? Думаешь, моя хозяйка дурочка? И мужчинам совсем не обязательно заставлять женщин кричать? Неужели у тебя совсем мозгов не осталось? И никаких чувств в сердце? Бум, бум, бум. Петри застонал. Джейсон на секунду замер, опасаясь, что череп несчастного не выдержит, но тут же бросился спасать Петри. – Нет, Марта, не убивай беднягу, – уговаривал он, отрывая ее от дворецкого. – Кстати, насчет мужских сердец… боюсь, что чувства кроются ниже, гораздо ниже. И тут он заметил, что Петри смотрит на Марту с очень странным выражением, словно терзается болью, что, вероятно, так и было. – Мастер Джейсон, можете отпустить ее, пусть добивает меня, и даже боль в разбитой голове ничего не значит. Зато у нее такое сладкое дыхание, что я не понимаю, на каком оказался свете. Я в полном недоумении… и ожидаю просветления свыше. Марта, взвизгнув, попыталась лягнуть его. – Марта, спасибо за то, что защищаешь меня, – поблагодарила подошедшая Холли. – Но теперь тебе и Петри лучше разойтись по спальням. Она помедлила, глядя на Петри, лежавшего неподвижно, с видом озадаченным и возмущенным. Темные волосы, взъерошенные Мартой, стояли дыбом. Удивительно, что Марта не выдрала их с корнем! – Идите спать, Петри, – повторила она. – И не думайте ни о чьей постели, кроме своей. Не думайте о сладостном дыхании Марты. Все хорошо. Мы больше не спорим. Мастер Джейсон просто хотел бренди. Кстати, никто не знает, нельзя ли нагреть бренди? – Видите ли, говорили, что в году 1769 м, – начал Петри, – старый лорд Брендон страдал малярией. Его камердинер, мой предок, нагрел немного бренди над небольшим огоньком в камине. Мать утверждала, что нагретое бренди через полчаса исцелило его. – Я буду спать с Генри на конюшне, – объявил Джейсон и промаршировал к двери. – Но вряд ли тебе будет приятно идти по двору босым, – окликнула Холли. – Петри, почему бы вам не принести хозяину сапоги, надеть свои собственные и тогда вы оба сможете свернуться калачиком на соломе по обе стороны от бедного Генри. Она улыбнулась и направилась к кухне. – Джейсон! На случай, если твое настроение изменится, пойду присмотрюсь повнимательнее к кухонному столу. Джейсон молча оделся, вскочил на неоседланного Ловкача и умчался. Глава 39 Корри растерла сведенную судорогой ногу. Не стоило позволять Джеймсу брать ее в такой позе, но это было так забавно! Судорога не проходила. Черт возьми, до сих пор Корри и не подозревала о существовании такой мышцы. Может, стоит намазать ногу специальной согревающей мазью свекрови, которая проникает до самых костей. И тут она услышала легкий шум. И замерла, забыв о судороге. Застыла, также неподвижно, как Джеймс, лежавший на спине и глубоко дышавший во сне. Почти мертвый, как объявил он перед тем, как упасть на спину с ангельской улыбкой на лице. Снова этот шум. Шум, исходивший от окна! Господи, опять! Когда Корри прокралась к окну с кочергой в руках, над подоконником показалась чья то голова. Корри молча наблюдала, как деверь приподнялся и перекинул ногу через подоконник. – На этот раз я надеялась на злодея! – прошипела она, но все же подала ему руку. – Я была вооружена и готова к нападению. |
