|
Пришлось еще раз спеть до конца песню про пьяного матроса, прежде чем близнецы решили, что хотят лимонада. И все потому, что Холлис налил себе большой стакан и пил с таким удовольствием, что капли ползли по подбородку. Вскоре они уже сидели на одеяле в тени, рядом с леди Лидией и миссис Тьюксбери. Корри поставила между ними тарелку с кексами и печеньем. Малыши весело болтали на понятном лишь им одним языке. Каждый старался захватить как можно больше кексов. – Принеси воды, Холлис, – пропыхтел Джейсон. – Небеса милосердные, у этих двоих больше энергии, чем у Элайзы Дикерс. Даже ей не удалось измотать меня больше, чем эти двое. – Элайза? Баттиморская красавица? – поинтересовался Дуглас. Холли чопорно поджала губы, выпрямилась и прошипела: – Ах да, милорд. Насколько я понимаю, когда то Элайза Дикерс, одна из признанных балтиморских красавиц, считалась добродетельной вдовой. Но все это было до появления в городе вашего сына. Джейсон застыл на месте, как тот столбик ограды, который вколачивал в землю всего час назад, наградил ее взглядом, от которого скисло бы самое свежее молоко, и отчеканил голосом, способным заморозить предместья ада: – Элайза Дикерс – леди и одна из лучших подруг Джесси Уиндем. В отличие от вас, мисс Каррик, она – взрослая женщина. И никому не причинила вреда ни словами, ни делом. Резко повернувшись, он отошел к брату. – О Боже, – прошептала Холли, глядя ему вслед. – Почему вы так не любите моего сына, мисс Каррик? – осведомился Дуглас. – О Боже, – повторила Холли. – Я не хотела, правда, не хотела, только… – Все еще злитесь на него, потому что он владеет половиной Лайонз Гейт? – Нет, – обронила она, продолжая смотреть на Джейсона, что то говорившего матери. – Вот как, – заметил Дуглас, улыбаясь девушке. Холли встрепенулась. – Мне не нравится то, о чем вы думаете, сэр, хотя я и не знаю, что именно вы имеете в виду, не знаю и знать не хочу. Джейсон осушил стакан воды жадными глотками. Его распахнутая до талии рубашка была мокрой от пота и липла к коже. Темная поросль на груди тоже поблескивала капельками пота, о чем она вовсе не собиралась думать. Если Дуглас не ошибался, а он никогда не ошибался в подобных вещах, Холли Каррик смотрела на его сына с весьма тревожным выражением лица. Он был готов прозакладывать целое состояние, что она ревнует. Да да, только сейчас он наблюдал взрыв поистине первобытной ревности, недостойной, глупой, низкой ревности. Конечно, весьма трудно увидеть другую сторону этой девушки, очаровательно человечную сторону, после того как он так долго хотел ее удушить. Джейсон бросил стакан одному из рабочих, стоявших рядом с Холлисом. Дуглас покачал головой и снова обратился к Холли: – У вас прекрасный сильный голос. Знаете ли вы, что герцогиня Уиндем приходится родственницей Джеймсу Уиндему? – О да, она очень известна в Балтиморе. Насколько я слышала, Вильгельмина Уиндем ненавидит ее. Впрочем, она ненавидит весь свет, так что я ничего особенного в этом не нахожу. – Как вам пришло в голову спеть эту песенку на мотив вальса? Прекрасная находка! – Спасибо, но, полагаю, мне пора развесить новые шторы в спальне. Работа не ждет, – пробормотала девушка и побрела к дому, низко опустив голову. Дуглас проводил ее долгим взглядом. Похоже, она сильно расстроилась. И плечи слегка опущены. Джеймс подошел к Джейсону сзади, расстегивая пропотевшую рубашку. – Заметил? Холли не надевала штанов с того дня, как мы впервые встретились. |
