|
– На это мне нечего сказать, – засмеялся Джейсон. – Уверен, она всегда готова сбросить платье и натянуть штаны, только чтобы мне насолить. Ад и проклятие, кажется, всего минуту назад было прохладнее, чем сейчас. Джеймс взял у рабочего стакан воды, глотнул и вылил остаток на голову брата. – Лучше? Джейсон взвыл, но тут же крякнул от удовольствия. – Гораздо. Почему бы нам не поплавать сегодня вечером? – Отморозите все, что только можно, – возразил отец. – Скорее бы, – буркнул Джейсон и, услышав знакомое кудахтанье, оглянулся на бабку, сидевшую рядом с миссис Тьюксбери, тоже немолодой дамой. Правда, до восьмидесяти ей еще жить и жить! На вид она не старше семидесяти. В седых волосах еще проглядывают темно каштановые прядки, на круглом лице почти нет морщин. Она казалась абсолютно невозмутимой, и, к величайшему потрясению окружающих, леди Лидия немедленно прониклась к ней симпатией. Джейсон сам слышал, как ровно через пять минут после знакомства они кричали друг на друга в гостиной. Раньше он никогда не слышал, как кто то смеет кричать на бабку, и теперь буквально примерз к месту. Вскоре бабка выплыла из гостиной, увидела внука и сладко улыбнулась. Тот обнял ее. – Тебе не понравилась миссис Тьюксбери? Она отстранилась и погладила его по щеке. – Анджела? По моему, она весьма остроумна, мальчик мой. Можешь позвать Хорейса. Я хочу вернуться домой и поговорить с кухаркой. Анджела приглашена к обеду. Голос Джеймса вернул его к действительности: – Эта Анджела – неплохой человек. И очень забавна. Никогда не знаешь, что сорвется у нее с языка. По моему, она очаровала бабушку, и наоборот. – Просто чудо, – заметила мать, обнимая потных и грязных сыновей, после чего отступила, подняла лицо к небу, закрыла глаза и пошевелила губами. – Матушка, что ты делаешь? – Ах, Джеймс, молюсь, чтобы чудо не исчезло с наступлением вечера. – Если все же исчезнет, – заверил Дуглас, – я сделаю все, чтобы развеселить тебя сегодня же ночью. Мальчики переглянулись, опустили глаза, но промолчали. Вечером после ужина погода по прежнему оставалась теплой. Высоко в небе висела унылая желтая луна. Джейсон забрел в восточный сад, где каменные парочки резвились в бесконечном наслаждении. Как ни странно, он вспоминал о последней скачке, в которой выступал против Джесси Уиндем. Он скакал на Ловкаче, она – на Балтазаре, сыне Риальто. Убийственно серьезный Ловкач опустил голову, сосредоточившись на финишной прямой, белевшей совсем неподалеку, всего футах в двадцати. Джейсон поспешно оглянулся, пытаясь определить, где сейчас Балтазар. Сердце его упало. Джесси не было в седле. О Господи, она упала! Джейсон, перепугавшись, что она ранена или, не дай Бог, мертва, немедленно развернул Ловкача, только чтобы услышать смех Джесси. Смех?! Он в оцепенении наблюдал, как она, ловко вынырнув из под брюха коня, вновь усаживается в седло, трогает каблуками блестящие бока Балтазара и вихрем проносится мимо, к финишу. Повернув упиравшегося коня, она окликнула его между взрывами смеха: – Джейсон, прости, мне очень жаль, но Балтазар просто не вынесет проигрыша. Так уже бывало. Он отказывается от еды, а однажды едва не умер из за проигрыша на ипподроме Макфарли. Нужно было что то предпринять! – О, я не обижаюсь, Джесси, – мягко заметил Джейсон. – Превосходный трюк. – Я проделывала его с двенадцати лет. Но не с тобой. Тебя мне было жать. Удивительно, что Джеймс тебя не предупредил. – И словом не обмолвился. |
