|
Но отец, зорко следивший за сыном, схватил его за руку и крепко сжал. – Ах, как я мечтала отравить вас всех, увидеть своих врагов, бьющихся в предсмертных конвульсиях! И могла бы сделать это в любое время, но Джудит хотела лично пристрелить вас, милорд, так что мне было делать?! Не двигайтесь, милорд, потому что если Джудит промахнется, то я непременно попаду в цель! – Хотите знать, что я вижу, мадам? – задумчиво спросил Дуглас. – Я вижу молодую девушку, задумавшую получить то, что ей не принадлежит, и готовую ради этого на любое преступление. Девушку, которую вы превратили в чудовище. Такое же, как вы сами. Интересно, Жорж когда нибудь видел вас в истинном свете? – Да. Но это значения не имеет. Безумие завладело им, превратив в жалкое несчастное создание. Но он никак не хотел умирать. Все тянул, припоминая какие то подробности, рассказывая Луи вещи, не предназначенные для ушей мальчика. Пришлось нанять убийцу, и, поверьте, мне это обошлось в сущие гроши. Джудит слышала слова тетки, но, похоже, не питала никакой ненависти к убийце родного отца. – Довольно, – равнодушно бросила она. – Повторяю, мне не хочется никого убивать в этом доме. Кроме, разумеется, вас, милорд. Боюсь, Джейсон, вам тоже не жить. Свидетели мне не нужны. Какая жалость! Так молод и красив, и такая неудача! Луи Кадудаль был настроен решительно. Парализующий страх овладел Джеймсом. Он не хотел умирать. Не желал покидать свою семью, оставлять Корри. Перед глазами Джеймса ясно возникло лицо Корри. Ее улыбка. Губы. Вот она приблизилась, погладила его по щеке, поцеловала… Она любила его всегда, но теперь любила, как женщина – мужчину. А он отдал бы за нее жизнь. Как тогда, так и сейчас. Все случилось так неожиданно… и он внезапно осознал, что, если ее не будет в его жизни, для него все кончено. А случись что нибудь с ним, это убьет ее. И тогда пришли спокойствие и решимость. Он не покинет Корри. Никогда. Значит, следует попытаться как то воздействовать на безумца, нужно поощрять его бредовые речи. Пусть говорит как можно дольше. – Знаешь, Луи, – доброжелательно заметил он, – твой английский почти безукоризнен. Как тебе это удается? Произнося всю эту чушь, он незаметна шарил руками в полусгнившем сене, которым был усыпан под, в поисках чего угодно, что могло бы сойти за оружие. Помочь ему выжить. Слава Богу, убийце, как всем позерам, не терпелось покрасоваться перед жертвой! Луи Кадудаль глубоко вздохнул. Неестественно яркий румянец заметно поблек. – После смерти отца мы отправились в Испанию. Потом – в Ирландию. У меня даже был гувернер англичанин. Я был молод и сумел выучить ваш смехотворный язык так, что теперь говорю без акцента. У моего отца в Ирландии были богатые родственники. Неплохо, верно? Бедный отец, он страстно хотел войти в историю как человек, убивший Наполеона. Но это ему не удалось. Он любил англичан, желал, чтобы я стал истинным английским джентльменом, и, похоже, этой его мечте суждено осуществиться. – Не думаю. Все уже знают о тебе, Луи. Весь Лондон извещен, что ты покушался на моего отца. И сыщики с Боу стрит ищут тебя. Неужели воображаешь, будто можешь вот так просто убить меня и моего отца, представить в суд поддельное свидетельство о браке и ждать, что тебя примут с распростертыми объятиями? – Как спесивы вы, английская знать! Считаешь меня глупцом? Я убью тебя и твоего отца, а потом просто исчезну. И вернусь только через несколько лет со свидетелями, готовыми удостоверить, что я все время жил в Италии и случайно обнаружил свидетельство в сундуке давно усопшей матери. |
