Когда наступила ночь, далекий грохот ознаменовал приближение грозы, а вскоре по крыше застучали крупные капли — сбылось предсказанное его коленом ненастье. Эрдан представил себе, что чувствует моряк там, снаружи: без плаща, в залатанной куртке долго под дождем не высидишь. «Вот и славно, — подумал корабел, засыпая. — Сам уйдет, и мне не придется с ним объясняться!»

Ему приснилась Аламеда. Мальчишка, чтоб его кракены съели, растревожил старую рану: Эрдан увидел всех своих учеников, живых и мертвых, — каждый норовил рассказать и показать, чему научился в школе… только вместо слов у них получалось шипение, как будто на горячую плиту пролили варево. Он то и дело просыпался, вертелся с боку на бок и поминал безымянное чудовище, а потому к утру почувствовал себя совершенно разбитым. К тому же, хоть гроза и прошла, колено разболелось еще сильнее.

Он вышел из дома и почему-то не удивился, завидев незваного гостя на том же месте и в той же позе. Пройдоха выглядел невыспавшимся и сердитым, но, едва завидев корабела, тотчас же придал лицу смиренное выражение.

Странное дело, но он каким-то чудом умудрился не промокнуть…

— Я же тебе сказал, что не беру учеников, — скрипуче проговорил Эрдан. — Посмотри на меня!

Он знал, что выглядит не лучшим образом. Седая борода, неряшливые длинные космы, изношенные ветхие штаны и куртка с чужого плеча — портовый нищий и тот порою бывает куда опрятнее. Но мальчишку это не смутило, и в его взгляде Эрдан с содроганием различил два чувства, хуже которых и придумать быть трудно.

Одним из этих чувств было тщательно скрываемое благоговение. Не будучи его учеником, этот глупец готов был вытерпеть что угодно, потому что твердо был уверен в правоте учителя.

Другое чувство принято было называть железным упрямством…

— Я ухожу, — коротко бросил Эрдан. — Когда вернусь, чтоб тебя здесь не было.

Даже не оглянувшись, он почувствовал: морячок покинул насиженное место и двинулся следом на почтительном расстоянии в десять шагов. «Интересно, как долго он продержится?» — подумал бывший корабел и решил сегодня в город не идти: стоявший у причала фрегат манил его, и это никак не способствовало твердости характера. Эрдан не был намерен отказываться от решения, которое заставило его покинуть Аламеду и привело сюда, на остров Рокэ. «И пусть этот юнец думает что хочет!» Он и не догадывался тогда, что за странный поворот судьба совершит уже очень скоро…

Наутро Эрдан был весьма рад увидеть капитана таким, каким он был всегда. Крейн наблюдал за тем, как «Невесту ветра» снаряжают в долгое плавание; иногда он покрикивал на матросов, но при этом оставался добродушно-веселым. Мастер-корабел знал, что настроение Кристобаля исподволь передается всей команде, и потому как нельзя кстати пришелся вчерашний ночной разговор — еще не хватало, чтобы капитан начал путешествие в состоянии полной растерянности и смятения.

— Доброе утро… — послышался голосок Эсме. — Какое красивое небо сегодня!

Мастер-корабел улыбнулся: ночью шторм прошел стороной, и это тоже было весьма хорошим предзнаменованием — солнце светило ярко, дул попутный ветер. «Так легко и просто поверить, что все будет хорошо, что Кристобаль ошибся! Но я-то знаю, что сезон дождей никуда не делся. Просто задержался на день…»

— Мастер Эрдан, а это правда, что у вас была когда-то школа на Аламеде? — спросила целительница, смущаясь. Эрдан удивленно поднял брови — интересно, кто ей рассказал?

— Да, была. Я считался в те времена одним из лучших корабелов…

Если бы Кристобаль стоял рядом, он не преминул бы поправить: «Самым лучшим!» И был бы прав.