Августа прижала к груди руки и затаила дыхание. Дерзкое животное! Как он смеет так смотреть на нее!

И тотчас же отвратительная и постыдная картина возникла перед ее глазами: сильная смуглая рука и пальцы, ласкающие молочно-белую кожу.

Из груди вырвался вздох. Августа резко тряхнула головой. О Господи! Этот индеец — грубое животное. Неграмотный, ленивый, настоящий дикарь. На вид он не пьяный, но скорее всего пьяница. Индейцы все пьяницы. Женщинам каравана просто повезет, если Коут не изнасилует и не поубивает их всех.

Тяжело вздохнув, Кора поставила фургон на тормоз, потом подобрала юбки, чтобы слезть и взять бадью, привязанную сбоку. Она глянула на Августу:

— Я больше не собираюсь причесывать вас и затягивать вам корсет. И не просите, у меня просто нет на это времени.

— Вот как?! — Августа посмотрела на служанку испепеляющим взглядом. — Кое-кто забыл свое место!

Плохи дела, если собственная служанка тебе угрожает. Вот еще! Требует платы, отказывается выполнять свои обязанности… вот уж действительно удар ниже пояса. От бессилия у Августы увлажнились глаза. Шнуровка корсета находилась у нее на спине, она без помощи Коры не сможет надеть платье. Если Кора сдержит угрозу — тогда снова унижение!

И во всех ее бедах виноват отец.

Если бы он не промотал состояние и не растратил часть банковских денег, если бы не покончил жизнь самоубийством, Августе не пришлось бы продавать дом, чтобы расплатиться с долгами, не пришлось бы тащиться по дикой пустыне, чтобы выйти замуж за незнакомца. В том, что она сидит в этом фургоне и ей угрожает ее собственная служанка, виноват только отец. Он повинен атом, что она стала нищей.

Но если нет денег — нет выбора. Ее отец предпочел убить себя — лишь бы не жить без денег. И теперь его дочь сделалась «белой швалью», такой, как Кора Троп, дочь могильщика! О Господи! А миссис Троп брала белье в стирку!

Ногти Августы впились бы в мякоть ладони, если бы не перчатки.

Жгучая обида пронзила ее до подошв модных туфелек. Нет, она не осуждала своего обожаемого папочку, но когда думала о его любовной связи с этой тварью Перрин Уэйверли, которая довела его до того, что он оставил свою дочь без средств, не говоря уже о скандале, разразившемся после его самоубийства, когда она думала об этом, гнев опалял ее, сжигал дотла.

Всю жизнь ее учили, что Бойды — особенные, на голову выше обыкновенных людей. Бойды приплыли на борту «Мейфлауэра», Бойды отличились в войне за независимость. Бойды добились привилегий. Мужчины их семейства были первыми и в бизнесе, и в политике, а женщины украшали высшее общество и выходили замуж за мужчин, похожих на их отцов. Все, за исключением Августы. В Чейзити не нашлось мужчины, который был бы достаточно хорош, чтобы жениться на Августе Бойд. Так считал ее отец, и Августа разделяла это мнение. Лучше остаться старой девой и посвятить свою жизнь отцу, чем выйти замуж за человека ниже себя по положению.

Но ее отец забыл, что он — Бойд. Он забыл, что Бойды не теряют своего состояния, не подделывают свои банковские книги и не суют голову в петлю.

Из-за ошибок отца Августа осталась без пенни и едет теперь, чтобы выйти замуж за совершенно незнакомого ей мужчину, едет, чтобы выжить. Все это кажется нереальным, невозможным…

Скандал после самоубийства отца был куда громче, чем скандал, вызванный его связью с Перрин Уэйверли. Августа покончила бы с собой, если бы хоть на минуту могла себе представить, что все узнают унизительную правду о финансовом крахе ее отца. Узнают, что она осталась без средств и пала так же низко, как… как Кора Троп. Господи Боже мой!

Майлз Досон помахал рукой и закричал:

— Подайте фургон вперед, мисс!

Вздрогнув, Августа очнулась от своих печальных мыслей и смахнула слезы с ресниц.