— А сейчас лежит. — Оливия следила за севшим на подоконник мотыльком. — Это большая разница?

— Да. — Внезапно тон Саймона стал таким же бодрым, как его слова. — Пока я не умру, Шерраби в безопасности. Но если я не оставлю потомства, поместье отойдет к моему двоюродному брату Джералду. Такова традиция и условия майората, против которых я бессилен.

Мотылек вылетел в окно, и Оливия набралась смелости обернуться.

— Да, понимаю. Не понимаю только, какое это имеет отношение ко мне.

Саймон не изменил позы, но внутренне напрягся, и Оливия поняла, что сейчас он скажет нечто очень важное. Во всяком случае, для него.

— Я не хочу, чтобы Шерраби перешло к Джералду, — сказал он. — Мой кузен — жалкий паразит, который живет за чужой счет. Смазливая физиономия позволяет ему пользоваться успехом у женщин, но в конце концов они его раскусывают. Если Джералд станет хозяином Шерраби, через несколько месяцев от поместья не останется камня на камне. Он продаст все, что сможет, а в особняке будет проводить уик-энды куча безмозглых слизняков, точнее, туча саранчи. Поверьте мне, через несколько лет от Шерраби останутся одни стены. Я не хочу, чтобы это случилось.

— Конечно нет. — Оливия была искренне потрясена. — Но я все еще не понимаю…

Саймон поднял руку.

— Сейчас поймете. Естественно, выход заключается в том, чтобы произвести на свет наследника. — Он насмешливо изогнул губы. — Когда мать была здесь в последний раз, она твердила мне об этом по крайней мере ежедневно. И продолжает твердить в каждом письме, не считая звонков по телефону. — Он развел руками. — Я согласен, идея плодотворная. И задача приятная, при условии, если я найду подходящую женщину.

Подходящую женщину? Нет. Не может быть. Оливия отказывалась верить своим ушам. Саймон не мог считать ее подходящей. А если все-таки мог?.. Она прижала руку к груди, пытаясь унять сердцебиение.

— Да, это я понимаю… — осторожно начала она.

— Слава богу. Но для того чтобы произвести на свет законного наследника, нужна законная жена. Вы это хотели сказать?

Она думала совсем о другом, но на всякий случай кивнула.

— Совершенно верно, — подтвердил Саймон. — И тут, дорогая миссис Нейсмит, на сцене появляетесь вы.

Оливия закрыла глаза и попыталась осмыслить услышанное.

По какой-то непонятной причине Саймон Себастьян с неслыханной и непростительной дерзостью решил сделать ее своей племенной кобылой. Она с возрастающим гневом смотрела на загорелые пальцы, сжимавшие хрупкую ножку старинного хрустального бокала.

— Нет, — сказала она. И вновь повторила: — Нет. Я не корова, не лошадь и по требованию не размножаюсь. И не понимаю, с чего вы решили, будто я могу захотеть выйти за вас замуж. — У нее жгло веки, лицо вспыхнуло. Как смел этот высокомерный, властный, дерзкий человек думать, что ему достаточно кивнуть, чтобы она легла с ним в постель и начала размножаться?

Она гневно посмотрела на Саймона и увидела, что тот смеется. Ей-богу, он смеялся!

— Нет, не корова, — согласился он. — А вот на одну мою знакомую лошадь вы похожи. На моего Кактуса. Что же касается причин, которые могли бы заставить вас захотеть выйти за меня, то одну из них мы уже обсудили. Вторая — это ваши нынешние обстоятельства… И Джейми.