Кейт, наконец, рассталась с Роаном. После того, как Джош пришел к ней тем утром – еще в феврале – и рассказал о романе своего отца, Кейт в оцепенении подумала, что, возможно, она еще сможет спасти их брак. Она ведь уже делала это раньше, она могла сделать это снова, искусственно поддерживая их брак еще несколько лет, пока дети не выпорхнут из гнезда. Но как только драма исчезновения Сафайр улеглась и жизнь вернулась в привычную колею, однажды утром Кейт проснулась очень рано, посмотрела на лицо спящего мужа, всегда такое мирное во сне. Его кожа была почти по-юношески гладкой и свежей, на губах играла слегка самодовольная улыбка, и Кейт подумала: «Все в тебе – иллюзия. Ты обманывал меня тридцать лет, и я больше никогда не смогу тебе верить».

Он заплакал, когда она сказала ему, что хочет, чтобы он ушел. Заплакал и сказал, что не может без нее жить. Еще бы! В этом весь Роан.

Но Кейт упивалась ощущением силы, вернувшейся к ней после того, как она на протяжении долгих лет чувствовала себя несчастной женой. Роан взял на работе отпуск, чтобы пережить травму от осознания последствий своих действий, которую он, наконец, почувствовал. Он вернулся в город Рай, в запасную спальню родительского дома. Он часто звонит и говорит о том, что он еще может измениться. Но Кейт не хочет, чтобы он изменился. Она просто хочет, чтобы он оставил ее в покое, чтобы она могла прожить оставшуюся жизнь, будучи сама себе хозяйкой.

Какова же будет дальнейшая жизнь Кейт? На прошлой неделе она внесла залог за процедурный кабинет в клинике в Нисдене и, как только Джорджия сдаст экзамен на аттестат зрелости, вновь начнет целыми днями заниматься физиотерапией. В наши дни дети в целом самодостаточны. Джош расцвел с тех пор, как подружился с Сафайр, и Кейт больше не чувствует настоятельной потребности все время быть с ним дома. Она повторно заложит дом, чтобы выплатить Роану его долю, и для этих выплат ей потребуется доход. А еще ей требуется жизнь за пределами кухонного стола, общение с людьми, с которыми она не связана семейными узами. Походы за продуктами в супермаркет больше не могут быть единственным смыслом ее жизни.

После допроса Джоша в полиции многое тотчас встало на свои места. Все было странно взаимосвязано.

Выяснилось, что Тилли на самом деле подверглась нападению возле их дома, и нападавшим был Харрисон Джон, тот самый парень, за которым охотились Джош и Сафайр. Во время нападения Тилли узнала Харрисона. Он проучился в их школе пару лет, а потом его отчислили за хулиганское поведение и перевели в спецшколу. В школе его имя было на слуху. Харрисон был печально известен своим дурным поведением. Харрисон понял, что Тилли его узнала, он тоже ее узнал, потому что дружил с кем-то, кто жил в ее доме. Очевидно, поняв, что узнан, Харрисон крепко схватил ее за руку и прошептал на ухо: «Я знаю, где ты живешь. Запомни это. Я знаю, где ты живешь», после чего назвал ее адрес и растворился в ночи.

У истории Харрисона Джона имелся странный и довольно тревожный постскриптум. Когда он уже сидел под арестом за нападение на Тилли, выяснилось, что, когда ему было одиннадцать лет, Роан в течение нескольких недель лечил его в своей клинике. По странной, тошнотворной причуде судьбы выяснилось также, что Харрисон Джон – тот самый мальчик, который сочинял фантазии о жестоких изнасилованиях, о которых Роан мимоходом упомянул всего несколько недель назад. Эта связь не давала Кейт покоя.

Как только полиция предъявила Харрисону обвинения в нападении на Тилли и он был взят под стражу, Сафайр, как и предсказывал Джош, появилась снова. Она так толком и не объяснила, где была все это время, сказала полиции, что после угроз Харрисона Джона она боялась за свою жизнь и была «у подруги». На следующий день после того, как Кейт отвела Джоша в полицейский участок, Сафайр вернулась в свою квартиру на восьмом этаже дома на Альфред-роуд, к своему дяде и котенку.