Невидимый выругался.

— Тайна открыта. Думаю, что это была тайна. Я не знаю ваших планов, но, конечно хочу помочь вам.

Невидимый сел на постель.

— Наверху готов завтрак, — сказал Кемп, как можно непринужденнее, и очень обрадовался, когда его странный гость встал с большою готовностью.

Кемп пошел первый по узенькой лестнице в бельведер.

— Прежде чем что-либо начинать, — сказал он, — мне необходимо сколько-нибудь уяснить себе, что такое эта ваша невидимость.

Он сел и беспокойно оглянулся в окно с видом человека, которому предстоит, во что бы то ни стало, поддерживать разговор. Сомнения в реальности всего происходившего мелькнули в его голове и исчезли при виде Гриффина, сидевшего за завтраком, — этого безголового, безрукого халата, вытиравшего невидимые губы чудесно державшейся в воздухе салфеткой.

— Вещь довольно простая и вероятная, — сказал Гриффин, положив салфетку.

— Для вас, конечно, но…

Кемп засмеялся.

— Ну да, и мне она, несомненно, казалась на первых порах чем-то чудесным, а теперь… Господи Боже мой! Но мы свершим еще великие вещи! Я в первый раз напал на нее в Чезильстоу.

— В Чезильстоу?

— Я отправился туда прямо из Лондона. Вы ведь знаете, что я бросил медицину и занялся физикой. Нет? Ну да, физикой: меня пленял свет.

— А-а!

— Оптическая непроницаемость. Весь этот вопрос — целая сеть загадок, сквозь которую обманчиво мелькает сеть разгадок. А так как мне было всего двадцать два года, и был юноша очень восторженный, я сказал себе: «Положу на это всю жизнь. Стоит того». Вы знаете, какими дураками мы бываем в двадцать два года!

— Тогда ли дураками, или теперь? — заметил Кемп.

— Как будто одно знание может кого нибудь удовлетворять! Тем не менее я принялся за работу и работал как каторжный. И не успел я проработать и продумать и шести месяцев, как вдруг в одну из дырочек сетки мелькнул мелькнул свет, да какой, — ослепительный! Я нашел общий закон пигментов и рефракции, формулу, геометрическое выражение, включающее четыре измерения. Дураки, обыкновенные люди, даже обыкновенные математики и не подозревают, что может значить какое-нибудь общее выражение при изучении молекулярной физики. В книгах, — в книгах, которые стащил этот бродяга, есть чудеса, вещи удивительные! Но это не был метод, это была идея, могущая навести на метод, посредством которого, не изменяя никаких других свойств материи, кроме цвета в некоторых случаях, можно понизить коэффициент преломления некоторых веществ, — твердых ли или жидких, — до коэффициента преломления воздуха, что касается всех вообще практических результатов.

— Фью! — свистнул Кемп. — Странно что-то! Но все-таки для меня не совсем ясно… Я понимаю, что можно испортить таким образом драгоценный камень, но до личной невидимости еще очень далеко.

— Именно, — сказал Гриффин. — Но, подумайте, видимость зависит ведь от действия видимых тел на свет. Позвольте изложить нам элементарные факты, как будто вы из не знаете: так вы яснее меня поймете. Вы отлично знаете, что тела или поглощают свет, или отражают его, или преломляют. Если тело не поглощает, не отражает и не преломляет света, оно не может быть видимо само по себе. Видишь, например, непрозрачный красный цвет, потому что цвет поглощает некоторую долю света и отражает остальное, все красные лучи. Если бы ящик не поглощал никакой доли света, а весь его отражал бы, он оказался бы блестящим белым ящиком. Серебряным! Бриллиантовый ящик поглощал бы немного света, и общая его поверхность отражала бы его также немного, только местами, на более благоприятных плоскостях, свет отражался бы и преломлялся, давая нам блестящую видимость сверкающих отражений и прозрачностей.