На половине лестницы стоял полковник Эдай, адресат Кемпова письма и начальник бордокской полиции. Он в немом изумлении смотрел на внезапное появление Кемпа, за которым следовало удивительное зрелище пустой одежды, метавшейся в воздухе. Он видел, как повалили Кемпа, как он опять встал на ноги. Видел, как Кемп пошатнулся, бросился вперед и опять упал как подкошенный.

И вдруг его самого что-то ударило. Ударило «ничто». Казалось, будто на него прыгнула огромная тяжесть, чья-то рука сдавила ему горло, чье-то колено уперлось ему в живот и он стремглав слетел с лестницы. Невидимая нога ступила ему на спину, и послышалось мчавшееся с лестницы шлепанье босых ног; два полицейских в передней что то крикнули и бросились бежать. Наружная дверь захлопнулась с оглушительным шумом.

Он приподнялся и сел, выпучив глаза. С лестницы пошатываясь сходил Кемп, растрепанный и запыленный. Одна щека его побелела от удара, из губ сочилась кровь: в руках он нес красный халат и другие туалетные принадлежности.

— Боже! — крикнул Кемп. — Ну, будет теперь потеха! Он бежал!

XXV

Травля Невидимого

Сначала Кемп говорил слишком бессвязно, чтобы Эдай мог понят только что происшедшее с такою быстротою.

Она стояли на площадке. Кемп все еще держал на руке странные одежды Гриффина и торопливо рассказывал. Через некоторое время Эдай начал, однако, кое-что понимать.

— Он помешан, — говорил Кемп, — он бесчеловечен. Это один голый эгоизм. Ему дела нет ни до чего, кроме собственной выгоды и собственной безопасности. Нынче утром я выслушал целую историю самого грубого эгоизма. Он калечил людей. Будет убивать, если мы ему не помешаем. Создаст панику. Ничто его не остановит. Теперь он на воле — бешеный!

— Его надо поймать, — сказал Эдай. — Это несомненно.

— Но как? — воскликнул Кемп, и тотчас в голове его закишели планы: — Вам надо принять меры сейчас же: привлечь к этому делу все население, не дать Гриффину оставить наших мест. Раз он бежит отсюда, он пойдет калечить и убивать по всей стране. Он мечтает о царств террора! О царстве террора, слышите? Вам надо учредить надзор по всем железным дорогам, по всем проселкам, на всех пароходах. Войско должно помогать. Телеграфируйте о помощи. Единственное, что может его здесь задержать, это надежда выручить свои записные книги, которые он очень ценит. Я расскажу вам: в вашем полицейском участке содержится некий Марвель…

— Знаю, — сказал Эдай, — знаю. Книги-то, — да. Но ведь бродяга…

— Бродяга отрицает, чтобы они у него были; но он говорит, что они у него. Вы должны сделать так, чтобы не дать ему возможности ни питаться, ни спать; день и ночь весь край должен быть настороже. Пищу надо запирать и прятать, чтобы он не имел к ней доступа. Дома также запирать крепко-накрепко… Дай нам Бог холодные ночи и дожди!.. Вся округа должна тотчас приняться ловить его, ловить, пока не поймают. Говорю вам, Эдай, он — гибель и бедствие, он страшно опасен: если его не схватят и не запрут, один Бог знает, что может произойти. Страшно и подумать!

— Что же еще нам делать? — спросил Эдай. — Мне надо тотчас отправляться и начать все устраивать. Но почему бы и вам не пойти со мною? Да, пойдемте-ка! Пойдем и соберем нечто в роде военного совета, призовем на помощь Гоппса и железнодорожное начальство. Пойдемте и расскажите мне все по дороге. Что же еще мы можем сделать?… Да бросьте эту дрянь!

Через минуту Эдай уже сходил с лестницы, а за ним Кемп.