Но второй полицейский прицелился кочергой за топор и попал во что-то мягкое; что-то щелкнуло, раздался громкий крик боли, и топор упал на пол. Полицейский опять ударил по пустоте и не попал ни во что, он наступил на топор и ударил еще раз, потом встал, держа кочергу на плече, и весь насторожился, пытаясь уловить какое-нибудь движение.

Он услышал стук окна в столовой и быстрые шаги. Товарищ его приподнялся и сел; кровь текла у него по виску.

— Где он?

— Не знаю… Я попал в него. Стоит где-нибудь в передней, если только не прокрался мимо тебя. Доктор Кемп!.. Сэр!

Второй полицейский с трудом поднялся на ноги. Вдруг с кухонной лестницы донеслось осторожное шлепанье босых ног. «Ух!» — и первый полицейский швырнул на лестницу кочергою. Она разбила маленькую газовую лампу.

Он бросился было вдогонку Невидимому, но раздумал и вошел в столовую.

— Доктор Кемп… — начал он и запнулся. — Доктор Кемп — герой, — сказал в ответ на взгляд, который товарищ бросал ему через плечо.

Оно столовой было открыто настежь: и горничной, ни Кемпа не было видно.

Мнение второго полицейского о докторе Кемпе было изложено им в весьма определенных и энергичных выражениях.

XXVIII

Травля ловчего

Мистер Гилас, владелец ближайшей от Кемпа виллы, спал в своей беседке, когда началась осада Кемпова дома. Мистер Гилас был один из того крепкоголового большинства, которое отказывалось мерить «всему этому вздору насчет невидимого человека». Жена его, однако, как ему пришлось впоследствии припомнить, вздору этому верила. Он, как ни в чем не бывало, вышел в сад гулять и по своей многолетней привычке, заснул в два часа, проспал все время, пока происходило битье окон, и вдруг проснулся со странной уверенностью, что что-то неладно. Взглянув на дом Кемпа, протер глаза и опять взглянул. Потом спустил ноги на землю и сел прислушиваясь. Помянул чорта, но странное зрелище не исчезало; дом имел такой вид, как будто его забросили уже давным-давно, после страшного погрома: все окна были разбиты и все они, кроме окон в кабинете бельведера, были слепые от закрытых внутри ставней.

— Готов поклясться, что все было благополучно, — он взглянул на часы, — всего двадцать минут назад.

До него доносились издали мерные удары и звон стекла. Мистер Гилас сидел, в изумлении разинув рот, как вдруг случилось нечто еще более странное: ставни в столовой распахнулись, и в окне появилась горничная, одетая как будто для прогулки и отчаянно старавшаяся поднять раму. Вдруг позади нее показался еще кто-то, помогавшие ей; это был сам доктор Кемп! Еще минута, — и окно открылось, горничная вылезла из него, бросилась бежать и исчезла в кустах. Мистер Гилас встал, издавая неопределенные и страстные восклицания по поводу всех этих удивительных событий. Он видел, как Кемп влез на подоконник, выпрыгнул из окна и почти тотчас мелькнул в кустах. Бежал Кемп скрючившись, как будто стараясь не быть замеченным, исчез за кустом ракиты, показался опять, перемахнул через забор, выходивший на открытые дюны, в одно мгновение и, сломя голову, понесся вниз по косогору к мистеру Гиласу.

— Боже мой! — воскликнул пораженный некой мыслью мистер Гилас. — Это все тот скотина Невидимый! Значит, правда, в конце концов.

Для мистера Гиласа подумать такую вещь значило действовать, и кухарка его, наблюдая за ним из окна в верхнем этаже, с удивлением увидела, что он помчался к дому с быстротою добрых десяти миль в час.

Поднялось хлопанье дверей, звон колокольчиков и дикий рев мистера Гиласа:

— Заприте двери, запирайте окна, заприте все! Невидимый идет!

Тотчас весь дом наполнился криками, приказаниями и топотом бегущих ног.