– Доброе утро, миссис Стаффорд, – официально поздоровался Питт, – мне очень неприятно беспокоить вас снова и так скоро, но есть вопросы, которые я не мог задать вам вчера вечером.

– Разумеется, – поспешно ответила она, – я это понимаю, мистер Питт. Не надо мне ничего объяснять. Я достаточно долго была женой судьи, чтобы отдавать себе отчет в том, что есть закон. Он… еще, конечно, они еще… не сделали… – и она замолчала, не в силах произнести отвратительное слово.

– Нет, еще нет, – Питт избавил ее от необходимости произнести слово «вскрытие», – но полагаю и надеюсь, что с этим будет покончено к вечеру. Однако до этих пор я хотел бы выяснить, зачем мистер Стаффорд встречался с мистером О’Нилом и мистером Филдингом. – На лице его отразилось недоумение. – Понимаете, мне невдомек, собирался ли он пересматривать дело Блейна – Годмена или просто хотел узнать какие-то дополнительные доказательства вины Годмена, чтобы убедить мисс Маколи в бессмысленности ее крестового похода.

– Так все-таки это вы занялись расследованием? – спросила вдова, все еще стоя, положив руку на красно-лиловый шезлонг.

– Да, мне поручили его сегодня утром.

– Я рада. Было бы тяжелее встречаться с тем, кого я не знаю.

Это был комплимент в деликатной форме, и Томас принял его, поблагодарив хозяйку дома приветливым взглядом.

Джунипер подошла к камину, где над полкой висела удивительно хорошо написанная картина голландского мастера – коровы на осеннем пастбище, залитом мягким золотистым светом. С минуту она смотрела на картину, прежде чем повернулась к инспектору.

– Что я могу вам рассказать, мистер Питт? Муж не делился со мной своими планами, но из его слов можно было сделать вывод о довольно обоснованном намерении вернуться к пересмотру того дела. И если он действительно… был… убит, – она с трудом сглотнула, так трудно было это выговорить, – тогда я вынуждена признать, что убийство имеет отношение к тому делу. Ужасному, зверскому, кощунственному. Оно вызвало яростное общественное возмущение. – Джунипер вздрогнула и поджала губы, словно вспоминая, что тогда происходило. – Но вы сами должны помнить его. Это было во всех газетах. Так мне рассказывали.

– А кто он был, этот Кингсли Блейн?

Когда Джунипер заговорила об убийстве на Фэрриерс-лейн, Питт с трудом вызвал в своей памяти давнее ощущение ужаса, но не помнил почти никаких подробностей, а люди, упоминавшиеся в связи с преступлением, были для него лишь абстрактными именами.

– То был довольно обыкновенный молодой человек из довольно хорошей семьи, – отвечала она, стоя у каминной доски и глядя мимо Питта в окно. В знак траура портьеры были опущены, окна закрыты. – Денег много, но без аристократического происхождения. Он со своим другом Девлином О’Нилом в тот вечер отправился в театр. Говорили, что они поссорились из-за чего-то, но потом оказалось, что причина несущественна – деньги, небольшой долг или что-то вроде этого. Ничего важного. – Она взглянула на гранатовое кольцо на пальце и медленно повернула его к свету.

– Но мистера О’Нила все-таки некоторое время подозревали?

– Наверное, только потому, что они дружили.

– Однако мистер Стаффорд вчера был у него?

– Да. Не знаю почему. Возможно, он думал, что тот располагает какими-то новыми сведениями. Ведь, в конце концов, О’Нил провел тот вечер с Блейном.

– А каким образом стал причастен к этой истории Аарон Годмен?

Джунипер уронила руки вдоль тела и опять воззрилась в зашторенное окно, словно могла видеть сквозь ткань сад и улицу за ним.