— А как давно этот город существует? — спросила Мэри.

— Город был основан в 1963 году и тогда назывался Гейтс, так как им владела производственная компания «Гейтс». «Томпсон Индастриз» выкупила его в 1979 и сменила название.

— Город всегда соответствовал настроению остальной страны?

— Разумеется. Зачем ещё он тогда нужен? В конце 1960-х у нас тут даже бунты были. Это надо было видеть. Молодые люди говорили, что устали быть Невидимками и требовали перемен. Полагаю, тогда они ещё не до конца осознавали, кто мы такие. Они полагали, что это положение было нам навязано, будто мы какое-то меньшинство, угнетаемое властями. Протесты начались с пикетов у штаб-квартиры «Гейтс» и, когда стало понятно, что они ни к чему не приведут, в городе поднялся бунт. — Ральф остановился, огляделся, чтобы убедиться в том, что мы одни и тихо произнес: — «Гейтс» послала сюда войска для подавления беспорядков. Частную армию. Тогда убили 110 человек. В новости это не попало, а попало бы, никто бы и не вспомнил об увиденном. Войска вошли в город, построились и начали стрелять по людям. Им было плевать, кто перед ними и чем эти люди занимались. Они просто начали стрелять. — Он снова огляделся. — Распространяться об этом не следует. Народ вообще старается то время не вспоминать.

Я кивнул.

— После той истории мы получили более широкую автономию, но лишь потому, что мы им подчинились. Мы прекрасно понимали, что мы — расходный материал. Корпорация могла уничтожить нас всех до единого, и никто бы не заметил. — Он помотал головой. — Времена менялись, и мы менялись вместе с ними. Мы отказались от «Солёных сёрферов» и согласились на «Доритос», — Мэр пожал плечами. — Поэтому мы здесь.

Какое-то время мы гуляли в тишине. Вскоре мы пришли к магазину печенья миссис Филдс, втиснутому между «Обыкновенными красками» и «Обыкновенной обувью». Ральф остановился.

— О, обязательно попробуйте печенье. Лучшее в мире.

Мы остановились у витрины и принялись разглядывать бесконечные ряды еды. Я почувствовал запах свежей выпечки, аромат сахара и шоколада.

Пекарня ещё не открылась, но Ральф постучал в окошко, и вскоре к нам вышла пожилая женщина, одетая в красно-белую униформу.

— Да?

— У нас тут новенькие, Гленда. Полагаю, ты поделишься с ними печеньем?

Женщина посмотрела на нас, приветливо улыбнулась, затем посмотрела на мэра и сказала:

— Конечно. Только с ними. Тебе придётся ждать открытия.

— О, Гленда…

— Не «окай» мне. Ты хочешь угостить их печеньем лишь потому, что сам хочешь урвать одно.

— Ничего не могу с собой поделать. Я же их обожаю.

— Ай, бери уже и умолкни.

Она протянула Ральфу большую печеньку, затем выдала по одной и нам.

Я откусил кусочек. Мне очень хотелось, чтобы оно мне не понравилось, ведь я не обычный, не такой как все, как Ральф, у меня другие вкусы. Но печенье мне понравилось. Оно оказалось очень вкусным, смесь шоколада и арахисового масла полностью соответствовала моим предпочтениям. Печенье было таким вкусным, что казалось, будто его приготовили специально для меня.

Меня это напугало.

Особенно, если учесть, что остальные жители города чувствовали то же самое.

Мы стояли и ели, обмениваясь бессмысленными фразами о вкусе печенья, а я погрузился в раздумья. Я думал, Томпсон был настоящим городом, а не полигоном для корпораций, часть меня захотела вернуться в Дезерт Палмс.