— Опасности оказаться во власти бурунов и неприветливых скал вполне достаточно, чтобы превозмочь всякое любопытство, хоть научное, хоть какое другое, — ответствовал Питт.

Мэйв заплакала:

— Бедные его жена и дети, должно быть, все эти годы гадали, где он, что с ним.

— В последний раз Йорк брал пеленг на маяк на юго-восточном мысе Тасмании. — Питт снова зашел в хижину и вернулся с адмиралтейской картой Тасманова моря. Расстелив ее на земле, внимательно поизучал, поднял голову и сказал: — Я понимаю, почему Йорк назвал эти скалы Невзгодами. Именно так они обозначены на карте адмиралтейства.

— И на сколько дальше нас занесло, чем ты рассчитывал? — спросил Джордино.

Питт достал циркуль-измеритель, который прихватил со стола в хижине, и замерил расстояние до того места, которое вычислил с помощью своей алидады.

— Я так полагаю, что километров на сто двадцать дальше к юго-западу.

— Не так уж и плохо, если учесть, что ты не знал, в каком точно месте Дорсетт выкинул нас со своей яхты.

— Да, — скромно признал Питт. — Это обнадеживает.

— Так где в точности мы находимся? — спросила Мэйв, утирая ладонями мокрые щеки.

Питт ткнул пальцем в крошечную черную точку посреди моря синевы:

— Вот тут, на этой песчинке, примерно в девятистах шестидесяти пяти километрах от города Инверкаргилл, что в Новой Зеландии.

— Кажется так близко, когда по карте смотришь, — тоскливо заметила Мэйв.

Джордино сорвал с запястья часы и принялся тереть их стеклом о рубашку.

— Не так уж и близко, когда подумаешь, что никто не удосужился заглянуть к бедняге Родни почти за сорок лет.

— Давайте поменяем точку зрения, — заразительно улыбнулся Питт. — Представьте, что вы скормили тридцать восемь долларов четвертаками игровым автоматам в Лас-Вегасе и ничего не выиграли. Закон средних чисел должен оправдать себя на следующих двух четвертаках.

— Дурное сравнение, — пробурчал Джордино.

— Это почему?

Джордино многозначительно указал взглядом в сторону хижины:

— Да потому, что нам нипочем не разжиться двумя четвертаками.

41

— В нашем распоряжении девять дней, — гласил Сэндекер, обводя взглядом небритых мужчин и поблекших женщин, сидевших вокруг стола в его укромном зале для совещаний.

То, что еще несколько дней назад было уютным и опрятным местом сбора ближайших сотрудников адмирала, ныне напоминало боевой штаб во время осады. Фото, морские карты, торопливо набросанные поясняющие рисунки как попало лепились на тиковые панели стен, бирюзовый ковер был усеян обрывками бумаги, а столешница из куска погибшего корабля заставлена чашками с кофе, завалена блокнотами, исписанными расчетами, загромождена батареей телефонов и громадной пепельницей с окурками адмиральских сигар. Сэндекер был единственным из присутствующих, кто позволял себе курить, но система очистки воздуха была поставлена на максимум, дабы уносить табачное зловоние.

— Время против нас, — сказал доктор Сэнфорд Эдгейт Эймс. — Просто физически невозможно создать рефлекторную установку и успеть разместить ее до крайнего срока.

Гений акустики и его сподвижники находились в Аризоне, Сэндекер со своими сотрудниками — в федеральном округе Колумбия, но общались они так, словно их не разделяли тысячи километров. Перед спаянными рядами оптоволоконных и компьютерных чудес отступают часовые пояса и пространства.

— Обоснованный вывод, — согласился Сэндекер. — Если только мы не сумеем использовать существующий рефлектор.