Он очнулся глубокой ночью и рывком сел. После пережитых во сне кошмаров он тяжело дышал, его сердце бешено колотилось, по спине стекал холодный пот. Он смотрел на затухающие угольки в камине и горящие свечи. В библиотеке, кроме него, никого не было. Это должно было успокоить его. Но почему-то от этой мысли на душе у него стало еще хуже.

Ему захотелось протянуть руку, чтобы ощутить теплое тело рядом с собой. В какой-то момент он осознал, что ему нужен кто-то, к кому можно обратиться в трудную минуту, кто скрасит это внезапно нахлынувшее чувство одиночества. Ему нужен кто-то, кто улыбался бы ему и успокаивал в минуты грусти.

Он понял, что ему нужна Вивианна.

Он мог и не доверять ей, но был не в силах побороть свои чувства. Как бы она к нему ни относилась, он все равно нуждался в ней. И тем не менее, ради ее же блага, должен был держаться от нее подальше.

«Сначала я скажу ей всю правду. Я должен это сделать. Я просто обязан предупредить ее о Лоусоне. А потом я больше ее не увижу. Никогда...»

Вивианна до позднего вечера оставалась на ногах. Но несмотря на путаницу мыслей, а может, как раз из-за этого она не стала сразу ложиться спать, а взяла в руки дневник, который вручила ей Афродита, и принялась за чтение.

Афродита уже стала старше, а Джемми записался в солдаты и отправился на войну против Франции. Сначала ей все казалось таким непонятным и трудным. Но она терпеливо училась жить той жизнью, которой восхищалась и о которой всегда мечтала. Поскольку вокруг было много французских эмигрантов, она решила играть роль одной из них.

«Джентльменам нравятся убитые горем французские дамы.

Со временем у меня появились другие любовники. Я всегда встречала мужчин, готовых скрасить мою жизнь по доброте душевной или в порыве страсти. Это было интересно и замечательно, и у меня появилось много красивых вещей. Однажды я вернулась в Севен-Дайалз, чтобы навестить мать. Но эти почерневшие от копоти дома показались мне даже еще безобразнее, чем раньше. Я поняла, что мать не желает меня видеть. Больше я туда никогда не возвращалась. Но этот визит принес и некоторую пользу.

Я встретила Елену, мою подругу со времен моей работы в магазине-салоне.

Она очень обрадовалась мне. Елена попросила меня рассказать о моей жизни. Я хотела помочь ей. И хотя сначала она не была уверена в том, можно ли мне доверять, со временем мы еще больше подружились. Я купила ей дом, в котором она устроила магазин, где продавала сшитую ею самой одежду. С тех пор она стала шить мне платья. Когда я надевала их в театр или оперу, люди восхищались ими, и я говорила, что они сшиты Еленой.

Вот так приобретаются и теряются богатство и репутация.

Сначала я не скучала по Джемми. Я не могла притворяться, что хочу вернуться к старой жизни, ведь новая жизнь, которой я теперь жила, была яркой и полной веселья. Только иногда, темными ночами, я думала о Джемми, мечтая снова увидеть его улыбку. Тогда я просыпалась и гадала, где он и что с ним стало. Скорее всего он умер. И когда я слышала его голос в уличной толпе или мне чудилось его лицо в первом встречном кучере, я говорила себе: «Это, должно быть, призрак Джемми».

Потому что, несмотря на моих многочисленных друзей и любовников, мои украшения и окружающие меня красивые вещи, я остаюсь одна. Я всегда одинока».

Вивианна закрыла дневник. Больше читать было нечего – на этом записки Афродиты заканчивались. А мораль истории для Вивианны была уже ясна. Не драгоценности и роскошь делают нас счастливыми, а люди, с которыми мы проживаем нашу жизнь.

Оливер мог бы сделать ее счастливой.

Его голос взывал к ней из темноты, точно так же, как голос Джемми когда-то звучал для Афродиты.