Лоусон улыбнулся, но его улыбка была зловещей.

– Ты должен как можно скорее рассказать мне, Оливер, – произнес он, и в голосе его послышалась угроза. Лоусон совсем не был пьян, он просто притворялся. – Ты должен хорошенько подумать о будущем, иначе у тебя будущего вообще не будет...

– Как у Энтони? Ты это имеешь в виду? – вполне отчетливо спросил Оливер.

Внезапно игра прекратилась. Они стояли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза, уже не притворяясь. Лоусон смотрел на Оливера так, как будто тот был каким-то редким насекомым.

– Да, – тихо сказал он. – Как у Энтони.

– Тебе не жить, – ответил Оливер, трясясь от гнева. – Я об этом лично позабочусь.

Лоусон улыбнулся:

– Твой брат говорил точно также. И где он сейчас?

Сидя в своей спальне, освещенной солнечным светом, льющимся через не задернутые шторами окна, Оливер размышлял над непростым положением, в котором он оказался. Нет, ему не было страшно. Зато он еще сильнее укоренился в своем намерении во что бы то ни стало найти письма и добиться того, чтобы Лоусон был наказан. А еще он с облегчением подумал о том, что Вивианны это не коснется. Что бы с ним ни случилось, ей, слава Богу, ничего не грозит.

Пожалуй, это было единственное, что удерживало его от того, чтобы поехать к Вивианне и просить у нее прошения.

При мысли о ней сердце Оливера сжалось от тоски, но он постарался прогнать от себя это чувство. Ведь стоит только вспомнить, что она читала ему нравоучения, что препиралась с ним, как тотчас становится ясно, что ему следует только радоваться, если он больше никогда ее не увидит. Увы, это не помогало...

Ровно через тридцать минут, безупречно одетый, Оливер спустился в гостиную. Леди Марш поставила на блюдце чашку с чаем и внимательно посмотрела на племянника:

– Оливер, ты слышал последнюю новость? Я никогда раньше не испытывала такого ужаса.

– Ужаса?

– Как? То есть ты еще не знаешь?

Оливер еще до конца не проснулся и потому соображал туго. Вряд ли его тетушка имеет в виду гостиницу «Якорная цепь». Этого она знать никак не может. Если бы она что-нибудь прознала, то ему пришлось бы плохо.

– Оливер, ты спишь, что ли?

– Нет, тетушка, я не сплю. Вы этому помешали. – Он устроился в кресле напротив, и она налила ему чаю.

– Оказывается, мисс Гринтри на самом деле никакая не дочь леди Гринтри, – начала свою обычную порцию сплетен леди Марш. – Ангус Фрейзер, хозяин лондонских пивоварен, миллионер, назвал ее своей наследницей. Она его дочь от какой-то шлюхи и еще в детстве потерялась. Не знаю точно, что там произошло. Но теперь они снова встретились, Фрейзер лежит на смертном одре, а она его единственная наследница!

Оливер попытался переварить сказанное.

– Мне всегда казалось, что вы симпатизируете Фрейзеру, – произнес он первое, что пришло в голову.

– Ты прав. Потому что он говорит то, что думает, – достаточно редкое качество в нашем мире. Но не в этом дело! А дело в том, что я всегда считала, что ты симпатизируешь мисс Гринтри.

– Ну да. – Оливер удивленно заморгал и потер рукой свежевыбритое лицо.

– И ты не знал?

– Я знал, что она сирота, но не знал, кто ее родители.

Вивианна – дочь Фрейзера, пивного магната, миллионера? Просто невероятно, но его тетушка была на редкость проницательной женщиной. И если она говорит об этом с такой уверенностью, то, должно быть, так оно и есть.

– Оливер, ты меня слушаешь? Я только что сказала, что теперь ты никак не можешь на ней жениться. Твоя жена должна иметь безукоризненную, незапятнанную репутацию.