Интересно, насколько верны слухи о том, что Оливер посягнул на невесту своего брата Энтони? Если они соответствуют истине, то такой поступок отнюдь не заслуживает восхищения. Но каковы же могут быть его страдания, если случившееся изменило его настолько, что он пытается забыть о своем бесчестном поступке, проводя дни и ночи в пьяном угаре? Скорее всего он действительно жутко переживает из-за смерти брата, терзаемый чувством вины и раскаяния. Несчастная, мятущаяся душа.

Осталась ли у него надежда на искупление?

Вивианна чувствовала, что она та самая женщина, которая способна подарить ему искупление грехов. И в то же время выполнить свою святую миссию – спасти Кендлвуд и его юных обитателей.

Завтра она непременно съездит на Беркли-сквер, и даже если не застанет Оливера дома или если ее не пустят к нему, то оставит ему свою визитную карточку, на обороте которой напишет несколько слов. Что-нибудь простое, вроде... «Я могу помочь вам».

Да, она поможет ему совершить то, к чему стремится его мятущаяся душа. Вивианна невольно вздрогнула и подумала, что в любом случае, рано или поздно, Оливер снова пригласит ее к себе...

Леди Марш проживала в Белгрейвии, в доме на Итон-сквер. Каждый раз, когда Оливер приезжал к ней, она, к его удивлению, всегда радушно встречала его. После смерти Энтони любая здравомыслящая женщина давно порвала бы с ним все отношения, однако его тетушка этого не сделала, и он был ей за это чрезвычайно благодарен.

Они какое-то время поговорили на общие темы и даже обменялись нескольким свежими лондонскими сплетнями. Хотя по причине нездоровья леди Марш в последнее время не появлялась в свете, она всегда была в курсе самых последних столичных событий. Застарелый артрит вынуждал ее проводить все время дома и нередко приковывал к постели, однако сегодня она пребывала в самом добром здравии и приподнятом расположении духа.

– Оливер, – произнесла она наконец, пристально посмотрев на него глазами, такими же синими, как у всех Монтгомери. – Мне не хотелось бы лишний раз повторяться, но мне кажется, что тебе пора жениться и обзавестись наследником, который продолжит род Монтгомери.

– О, пожалуйста, тетя... действительно, вы повторяетесь! – рассмеялся Оливер. – Я уже тысячу раз слышал об этом!

– Оливер, отнесись к моим словам серьезно. То, что я говорю, это очень важно. Ты обязан подумать о своем будущем.

– Вы так полагаете?

– Послушай, Оливер, я горячо любила твоего брата, который был очень надежен и обстоятелен. Но увы, он не обладал в отличие от тебя острым умом и практичностью.

Оливер улыбнулся и сделал глоток из бокала с вином. Практичность? Что ж, пусть тетушка тешит себя иллюзиями, если хочет. Если бы она увидела его сегодня утром на Куинс-сквер, когда он поцеловал мисс Вивианну Гринтри в присутствии слуг, то ей стало бы понятно, каких умственных качеств ему особенно не хватает. Она, наверное, подумала бы, что он сошел с ума. И возможно, была бы права – его просто бесили нудные нравоучения Вивианны.

Леди Марш, по всей видимости, приняла его невольную улыбку за знак одобрения ее слов и поэтому продолжила:

– Оливер, насколько мне известно, тебе не слишком симпатична Селия?

– Селия Маклейн? Конечно, несимпатична.

– Понятно. Видимо, дело в том...

– Дело в том, что она была... почти... невестой Энтони, – мрачно произнес Оливер. – И мы с ней были вместе в ту ночь, когда Энтони не стало. Я знаю это, ведь я был тогда там...

– Значит, ты был там, – повторила его последние слова леди Марш и замолчала, ожидая, что племянник скажет дальше.

– Это была ошибка, – продолжил Оливер с нетипичным для него смущением. – Всего лишь глупая, бессмысленная ошибка.