Лорд Лоусон в одной из своих речей в прошлом году публично поддержал королеву, когда та оказалась вовлечена в громкий скандал, связанный с сэром Джоном и одной из высокопоставленных дам, якобы оказавшейся в интересном положении. Королеве без его помощи пришлось бы плохо. Ее гнев, обрушившийся на сэра Джона, не имел реальных оснований, потому что подозрения относительно беременности той высокопоставленной дамы оказались ложными, поскольку она была просто склонна к полноте. Но слухи о нравах двора будоражили общество, они тенью пали и на королеву, которую стали шепотом называть «миссис Мельбурн».

Позиция Лоусона, вставшего на защиту чести ее величества, была благосклонно одобрена руководством партии тори, распознавшим в нем реального политического соперника лорда Мельбурна. Звезда Лоусона на общественном небосклоне Британии должна была взойти уже очень скоро.

Руки Оливера невольно сжались в кулаки. «Недолго Лоусону остается радоваться будущим успехам...»

Словно почувствовав на себе его взгляд, лорд Лоусон поднял голову. Его похожие на льдинки глаза недовольно сузились. Он что-то шепнул человеку, сидевшему за его столом. Затем встал и направился через весь зал к Оливеру.

Оливер стоял, небрежно облокотясь о спинку кресла, демонстрируя усталость и вялое безразличие к окружающему миру. Глядя на него со стороны, можно было предположить, что он сильно пьян. Он деланно удивился приближающемуся Лоусону и в ответ на его приветствие отвесил ему небрежный и одновременно церемонный поклон.

– Оливер! – обратился к нему лорд Лоусон с плохо скрываемым раздражением. – Я уже несколько недель не виделся с вами. Вас не было в Лондоне все это время?

– Неужели? – невинно моргнул Оливер. – Не уверен. Однако, может быть, вы и правы, Лоусон. Для меня все дни и ночи слились воедино в последнее время. Иногда мне кажется, что я живу во сне, и меня это нисколько не смущает.

Лоусон улыбнулся, однако в его улыбке не было и тени настоящей, неподдельной искренности. Оливеру было известно, что он считает его никчемным прожигателем жизни, не способным на серьезные поступки по причине слабоволия и духовной мягкотелости. По словам Энтони, Лоусон относился к числу тех людей, которые больше всего ценили в людях твердость характера.

– Ваша тетушка, леди Марш, в полном отчаянии от вашего поведения, Оливер. Неужели она не пыталась убедить вас благоразумно вести себя? Вы ведь ее единственный наследник, если я не ошибаюсь?

– Моя тетя – очень терпеливая женщина.

– Нисколько не сомневаюсь в этом.

Оливер одарил собеседника обезоруживающе невинной улыбкой. Лоусон весь как-то напрягся и обвел взглядом комнату, как будто желая убедиться, что рядом нет тех, чье присутствие является нежелательным.

– Насколько мне известно, Оливер, вы собрались продать Кендлвуд.

– Это верно. Кендлвуд – чудовищное сооружение, которое с каждым годом ветшает все больше и больше.

Лорд Лоусон недовольно нахмурился:

– Вашему брату эту поместье очень нравилось.

– Да, я знаю. Он умер как раз там.

Лоусон подозрительно посмотрел на Оливера, но тот нарочито небрежно зевнул и постарался принять как можно более равнодушный вид.