Она пропустила вопрос мимо ушей.

 — Еси не готов к тому, что ищешь, — просто сказала она. Слова прозвучали на латыни, но акцент показался ему архаичным, древнее его собственного.

 — Я ищу лишь знания, — парировал он.

 — Знания? — Это единственное слово прозвучало горестно, как панихида. — Здесь обрящешь лишь разочарование.

 И все же, должно быть, она осознала его решимость. Отступив в сторону, смуглой рукой с длинными, изящными пальцами указала на водоем. Плечо ее опоясывала тонкая золотая полоска.

 Бернард шагнул мимо нее, едва не соприкоснувшись с ней плечами. Окружающий ее теплый воздух был напоен благоуханной свежестью лепестков лотоса.

 — Совлеки ризы твои, — повелела она. — Да внидешь в воду такоже наг, якоже пришел на свет.

 Остановившись у колодца, Бернард принялся теребить одеяния, отгоняя постыдные мысли, зароившиеся в сознании.

 Она не пожелала отвести взор.

 — Ты принес в сие священное место тьму смертей, слуга крестов.

 — Оно будет очищено, — промолвил он в стремлении умиротворить ее. — Посвящено единому Богу.

 — Лишь одному? — В ее бездонном взоре плеснулась скорбь. — Еси столь уверен?

 — Аз есмь.

 Она пожала плечами. От этого незначительного движения тонкая сорочка соскользнула с ее плеч, с шелестом опустившись на грубый каменный пол. Свет факела показал тело столь безупречное, что Бернард, позабыв об обетах, уставился во все глаза, упиваясь изгибами полных грудей, живота, длинных мускулистых ног.

 Повернувшись, она нырнула в темную воду почти без всплеска.

 Оставшись в одиночестве, он поспешно расстегнул пряжку пояса, сбросил окровавленные сапоги и сорвал одежды. Оставшись нагишом, прыгнул следом, устремляясь вглубь. Ледяная вода смыла кровь с его кожи, очистив от грехов.

 Бернард выдохнул воздух из легких, ибо, будучи сангвинистом, в нем не нуждался. И стремительно погружался, плывя за ней. Далеко под ним нагие члены на миг серебристо сверкнули, а затем она проворно, как рыба, метнулась в сторону — и исчезла.

 Он забил ногами, устремляясь глубже, но ее и след простыл. Коснувшись креста, он помолился о наставлении. Следует ли искать ее или продолжить свою миссию?

 Ответ был прост.

 Повернувшись, Бернард поплыл вперед, через петляющие коридоры, следуя карте у себя в голове, затверженной по обрывкам этого античного папируса, навстречу тайне, сокрытой глубоко под Иерусалимом.

 Со всею скоростью, на какую отважился, он двигался в бездонной тьме по сложным переходам. Смертный скончался бы уже не единожды. Ведя одной рукой по камню, Бернард подсчитывал коридоры. Дважды его заносило в тупики, и приходилось возвращаться. Он подавил панику, твердя себе, что просто неправильно понял карту, и теша обещанием, что искомое место существует.

 Его отчаяние уже дошло до пика, когда мимо него в ледяной воде вдруг скользнуло тело, что он ощутил течением, пробежавшим по коже, направляясь туда, откуда он приплыл. В испуге Бернард хотел схватиться за меч, но слишком поздно вспомнил, что оставил его в груде своих одежд.

 Протянул руки к ней, но понял, что она уже скрылась.

 Повернув в направлении, откуда она приплыла, он забил ногами с приумноженной энергией, продираясь сквозь набирающий силу страх, что придется плавать во тьме до конца света, так и не найдя искомое.

 Наконец Бернард добрался до большой пещеры, стены которой расступились далеко в стороны.

 Даже не видя, он понял, что нашел нужное место. Вода здесь казалась теплее, обжигая святостью, от которой кожа зазудела.