|
Можно было подумать, что ее занимают какие-то мысли, и если на ее лице появлялось подобие улыбки, то только для того, чтобы скрыть эти мысли. Селерен часто задавался трудным вопросом: удалось ли ему сделать ее счастливой? На протяжении двадцати лет он был в этом уверен, потому что считал, что все его близкие счастливы. Его удивляло только то, что она не бросает работу, но он убеждал себя, что она нуждается в деятельности. Что бы она делала одна, пока дети были в школе? Она не только не умела готовить, но он никогда не видел, чтобы она шила. Это Натали по вечерам чинила одежду под лампой в кухне. Если она слушала музыку вместе со всеми, то редко высказывала свои суждения. - Что ты скажешь об этом певце, мать? Это Марлен всегда прерывала передачу своими соображениями. - Он неплох... - А по-моему, он потрясный... У всех моих подруг есть его пластинки. Хотелось бы, чтобы и мне их купили на день рождения... На это уходили все ее карманные деньги. Аннет курила сигарету. Курила нервно, то и дело вынимая ее изо рта, а потом раздавила окурок в пепельнице. - А ты куришь у людей, которых посещаешь? - как-то раз простодушно спросил он. - Я им приношу сигареты, - довольно сухо ответила она. - Или трубочный табак... Он никогда не бывал в учреждении, от которого она работала, находившемся в одной из пристроек к ратуше. Она его туда не звала, а он не смел ее об этом попросить. Там прошла значительная часть ее жизни, о которой он ничего не знал. Теперь же он испытывал потребность узнать о ней все, чтобы сохранить в своей памяти. На следующий день он не без труда разыскал это учреждение, в приемной которого сидели и терпеливо ждали престарелые люди. Прошла молодая женщина, увидела, что он в растерянности стоит посреди комнаты. - Кого вы ищете? - Я муж мадам Селерен... Мне хотелось бы поговорить с ее начальником. - Это мадам Мамен... Она вас, конечно, примет, как только от нее выйдет посетитель. Я предупрежу ее, что вы здесь... Глава 4 Из кабинета вышел инвалид на костылях. - Прошу вас, мсье Селерен, мадам Мамен вас ждет... Стены были выкрашены в светло-зеленый цвет, светлая конторская мебель... Директриса была примерно такая же полная, как Натали, но менее рыхлая. Она не улыбалась, хотя принимала его весьма любезно. - Вы муж нашей бедной Селерен? Садитесь, прошу вас... Он понял, что работники социальной защиты не называют друг друга по имени. - Я собиралась пойти на похороны, но мне сказали, что они будут в тесном кругу. Мсье Селерен, я выражаю вам свои самые искренние соболезнования... У вас была замечательная жена... Передо мной прошло множество девушек и молодых женщин, но таких, как она, я больше не встречала. Можно сказать, она выбирала для себя самые трудные, самые неприятные случаи. Лицо у нее было мучнисто-бледное, а глаза не голубые, как у Натали, а серые. Селерен был растроган и не знал что сказать. Зачем он пришел в это учреждение, являвшее собой некое сочетание государственной конторы и монастыря? Мадам Мамен прекрасно могла бы выступать в роли игуменьи. |
