Даррен усмехнулся, попытался что-то сказать, но остановился и снова захохотал. Наконец ему удалось продолжить:

— Тогда Дэйви начинает говорить:

— О, так ты хочешь взглянуть на мужское достоинство старого вояки, да? Ты боишься, что оно может оказаться слишком большим для твоих девочек? А потом Дэйви, он…он…— Даррен снова засмеялся. Он хохотал так сильно, что слезы потекли по его щекам. — Дэйви расстегнул ширинку и вытащил член на всеобщее обозрение. И эта мадам смотрит на него сверху вниз, затем снова перевела взгляд на лицо Дэйви и, клянусь могилой моей матери, говорит ему:

— Обычная цена за трах составляет десять долларов. Но за такой маленький член, как у тебя, я возьму только пять.

Даррен хлопнул себя по ноге и взвыл. Стены содрогались от хохота, когда в помещение вошел судья Роллинс, слишком серьезный мужчина, отвечавший за второй судебный округ. Он даже не удосужился спросить, из-за чего весь шум, сразу приказал близнецам Бауэрс:

— Приведите его и давайте начнем.

Даррен и Дэвид поднялись и пошли, чтобы привести Мейнарда Буша из старой окружной тюрьмы округа Джонсон, которая находилась в тридцати метрах за зданием суда, отделенная от него прекрасной лужайкой.

Судья сел за свой стол, и мы начали обсуждать некоторые проблемы, которые могут возникнуть в ходе судебного разбирательства. Примерно через десять минут я услышал звук, напоминающий выстрелы.

Бах! Бах!

Потом короткая пауза.

Бах!

Окно на втором этаже за столом судьи выходило прямо на лужайку за зданием тюрьмы. Я добрался до него как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мейнард Буш забирается на переднее пассажирское сиденье машины марки «Тойота». Женщина помогала ему сесть в машину. Она захлопнула дверь, подбежала к водительскому месту, запрыгнула в машину и они поехали.

Даррен и Дэвид лежали во дворе: Даррен — лицом вниз, Дэвид — на спине. Первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я понял, что произошло, была о том, что у них обоих есть внуки.

Мне потребовалось меньше минуты, чтобы спуститься по лестнице, выскочить через заднюю дверь и пересечь внутренний двор. Дэвид задыхался, кровь выплескивалась из дырки в горле. Даррен не двигался. Я нажал пальцем на сонную артерию, пульс не прощупывался. Два тюремных охранника подбежали к нам. Один из них посмотрел на мужчин, лежащих на земле, и побежал обратно в здание.

Я сложил пиджак и положил ее под ноги Дэвиду. Я снял галстук, сложил его, сунул левую руку под его шею, а правой рукой приложил галстук к ране, чтобы уменьшить кровотечение.

— Дэвид, держись, — сказал я. — С тобой все будет хорошо. Скоро приедет скорая помощь.

Он не ответил.

— Дэвид, пожалуйста, держись! Ты хочешь снова увидеть своих внуков?

При упоминании внуков его глаза слегка дрогнули, но кровь продолжала течь, и его дыхание прервалось. Я не надеялся, что он выживет.

Молодой помощник шерифа округа Джонсон, находящийся рядом, перевернул Даррена на спину, начал оказывать первую помощь. Охранник, который вернулся внутрь, принес аптечку, и с ним были еще трое полицейских. Они помогли мне заменить галстук на повязку.

— Что случилось? — спросил один из них.

— Не знаю, — ответил я. — Я услышал выстрелы, выглянул в окно и увидел, что они лежат на земле.

Мне казалось, я держал повязку уже целую вечность, когда вдруг, наконец, услышал сирены. Вокруг все зашевелились, и поднялся шум. Приехали две машины скорой помощи и реанимационная машина, отправленные со станции скорой помощи, находившейся всего в трех кварталах. Все они выскочили на бордюр и остановились в метре от меня. Нас стали окружать женщины и мужчины в униформе, и я отстранился. Я не мог больше ничего сделать.

Они залатали Дэвида, как смогли, зафиксировали на носилках и погрузили в машину скорой помощи.