— Это единственная причина побега? Убийство своей матери?

Он улыбнулся.

— А Тейт? Почему?

Он пожал плечами.

— Она напала на помощников шерифа, дала мне пистолет, а затем вывезла меня оттуда, как я ей и сказал. То есть она была так же виновна в их смерти, как и я. Не думаю, что ей понравилось бы в тюрьме, поэтому я сделал ей одолжение. Кроме того, она была больше мне не нужна.

— Теперь тебе будет предъявлено обвинение еще в четырех убийствах, — сказал я. — Двух помощников шерифа, Бонни Тейт и твоей матери.

— Я знаю, сколько убил. Я умею считать.

— Судья хочет сначала судить тебя за подростков, потом за полицейских, потом за Бонни, а потом за мать. Однако имеется небольшая проблема. Закон гласит, что они должны предъявить обвинение как можно скорее. Обычно они делают это в течение семидесяти двух часов после, но в ситуации с охраной тебя у них есть некоторая свобода действий. Здесь у меня имеется письменный отказ, который необходимо подписать. У них есть тридцать дней, чтобы предъявить новые обвинения, но они, вероятно, сделают это в течение следующей недели или двух. Так что отказ можно подписать, а можно и не подписывать. В конце концов, ты все равно попадешь в камеру смертников.

Я достал документ из портфеля и встал, чтобы подойти к нему. Он был связан цепями, как курица, но я бы солгал, если бы сказал, что не опасаюсь его. Я положил свой портфель ему на колени и сунул ручку в правую руку. Он нацарапал свою подпись на пустом месте и сказал:

— Они не могут убить меня более одного раза.

— Ты закончил, Мейнард? Ты убил свою мать. Этого достаточно? Или ты собираешься убить еще кого-то до того момента, как они воткнут иглу тебе в вену?

— Тебе больше не придется беспокоиться обо мне.

— Почему? Ты планируешь самоубийство?

— Нет, я слишком люблю себя. Но они доберутся до меня здесь, Диллард. Попомни мои слова.

— Кто?

— Я убил двух полицейских в этом округе. Ты же не думаешь, что они оставят меня в живых?

— Ты находишься в блоке строгого режима, если забыл. Никто не может добраться до тебя здесь.

— Охранники могут. Я не проведу здесь и неделю. Но это не важно. Я прожил свою жизнь и, наконец, отомстил.

Я подошел к двери и открыл ее. Трое крепких молодых охранников вошли и забрали Мейнарда, и я снова начал забег между различными постами контрольно-пропускных пунктов, чтобы выбраться отсюда. Когда я, наконец, оставил позади отсек строго режима, я подумал о том, что сказал Мейнард. Вероятность того, что у Дэвида и Даррена имеются друзья и родственники, работающие в тюрьме, была высока. На мгновение я подумал, что должен что-то сделать, например, отправить запрос на перевод Мейнарда из округа Джонсон, чтобы избежать его смерти. Затем я подумал о причинах, которые мне следует указать в запросе: возможно, тюремные охранники захотят убить его. Я представил, как сообщаю об этом судье Глассу. Он отправил бы меня прямо в тюрьму.

Я решил, что пусть Мейнард будет сам по себе.

10 июля

9:45

Агент Ландерс посмотрел на свой звонящий мобильный телефон, а затем перевел взгляд на голую блондинку, лежащую рядом с ним. Его голова снова пульсировала. Женщина была и вполовину не так молода, как показалось ему прошлой ночью. Вероятно, в баре было плохое освещение. Или виски.

У него был отпуск до конца недели. Он с Буллом Дикинсоном запланировали на пару дней отправиться в жаркую Атланту. Они намеревались посмотреть матч «Атланта Брэйвз», пойти в «Золотой пони», снять там пару малышек и провести с ними парочку дней.

Имя районного прокурора высветилось на экране телефона.