«Миледи, если вы беспокоитесь о своем муже и желаете ему доброго здоровья, умоляю вас встретиться со мной немедленно, так как мне надо сообщить вам что-то особенно важное.

Не рассказывайте никому о письме, иначе вы оба можете оказаться в опасности».

Почерк был ужасным, письмо изобиловало ошибками, но никакого сомнения не вызывала стоящая в конце подпись: Хуанита да Рива.

Люсинда дважды перечитала письмо.

— Кто его принес? — спросила она у лакея.

— Какой-то слуга, миледи, но он не стал дожидаться ответа.

— Спасибо, — сказала Люсинда.

Она сунула письмо в висевший на руке ридикюль.

— Скажите, что экипаж мне сейчас не понадобится, — сказала она, — я пойду прогуляюсь.

— Вы желаете, чтобы вас кто-либо сопровождал, миледи?

— Нет, я пойду одна.

Люсинда вышла на залитую солнечным светом улицу и направилась к расположенной неподалеку Хаф-Мун-стрит. Она чувствовала, что лорд Меридан не одобрил бы ее поступка, но, если ему угрожала опасность, она должна была узнать, в чем дело! «Что ему может угрожать? — думала она. — И кто?»

Ей было известно, что это беспрецедентный случай — любовница мужчины пишет письмо его жене.

А то, что жена отправлялась на встречу с любовницей мужа, было вообще немыслимо. И все-таки подобные условности не волновали Люсинду. Если Себастьян действительно в опасности, она должна сделать все возможное, чтобы предупредить его.

На всем пути до Хаф-Мун-стрит Люсинда остановилась только раз, чтобы бросить монетку в маленькую красную шапочку, которую держала в лапках обезьянка шарманщика.

Люсинда дернула за шнурок звонка. Ее провели в маленькую, довольно скромную прихожую, и она поднялась по лестнице в гостиную Хуаниты да Рива.

Как и ожидалось, весь дом был выдержан в чрезмерно пышном испанском стиле. Но цветы, которые украшали комнату и являлись данью восхищения талантом танцовщицы, были прекрасны.

Сама Хуанита в платье, отделанном темно-зелеными лентами, с небольшим ожерельем из неограненных изумрудов и с огненно-рыжими волосами, ниспадавшими на плечи, оказалась даже более красивой, чем Люсинда могла предположить. Хуанита была полна жизненной энергии, каждое ее движение приковывало внимание. Огромные глаза и чувственные губы дополняли красоту так же, как и низкий музыкальный голос.

— Итак, вы пришел, мадам! — с удивлением воскликнула она, рассматривая появившуюся в дверях Люсинду.

— Вы не ожидали, что я приду? — спросила Люсинда.

— Нет! Нет! Я был уверен, что вы не отказать, — ответила Хуанита. — Прошу садиться, пожалуйста.

Люсинда опустилась на обитый дорогой парчой диван. Интересно, подумала она, платил ли Себастьян за всю слишком вычурную мебель, загромождавшую комнату.

— Мадам, вы не такой — как бы говорить, не такой, как я представить вас, — нахмурившись, произнесла Хуанита.

Люсинда догадалась, что в то время, как она разглядывала убранство комнаты, хозяйка критически изучала ее саму. Сейчас в ее огромных темных глазах Люсинда увидела любопытство и даже что-то сродни ненависти.

— Чего вы ожидали? — спросила Люсинда.

— Какой-нибудь деревенский, тихий и — как говорить англичане — благопристойный. Но вы другой.

Они много говорить о вас.

— Неужели? — спросила Люсинда. — Однако я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы. Вы написали, что моему мужу грозит опасность.

— Я очень хотеть видеть вас, — сказала Хуанита, не обращая внимания на слова Люсинды.