Тёмные прямые ресницы дрогнули, что то наподобие стона прозвучало в его горле. Я поспешила убрать руку, сама того не желая, тронув влажную чёрную прядь. Без сомнения – он красивый мужчина, с совершенным телом, с буграми мышц, словно вылитый из сплава особой породы. Только я отчетливо помнила, что за этой оболочкой сокрыта страшная сила.

Я невольно задержала взгляд, разглядывая своего мучителя. Даже сейчас на грани смерти от него веяло дикой мощью и опасностью. Крепкая длинная шея перетекала в широкие плечи, которые явно не обхватить руками. От локтей до самых кистей тянулись синие вены, к рукам хотелось прикоснуться, вложить свою кисть в эту большую ладонь с длинными пальцами и выпирающими костяшками – надёжные и, наверное, горячие, только вряд ли эти руки могут быть нежными, я помнила, как он мог сломать ими мне шею.

У него было не просто совершенное тело, он не человек – чудовище. И я знала: если он станет пытать меня, я не останусь живой. Невольно поёжилась, заталкивая совсем неуместно острое желание коснуться их, не понимая зачем.

И хотела уже отойти, но по прежнему оставалась на месте, мой взгляд вопреки моему запрету скользнул на гладкую, рельефную покрытую испариной грудь, бесстыдно сполз вниз, туда, где косые мышцы живота уходили к паху, и проступали выпуклые под тонкой гладкой кожей вены, стекающие вниз к бёдрам.

Сама не знаю, что мной управляло – усталость или собственное любопытство, ведь я не видела голых мужчин, ко всему – кархаров, то, что я успела заметить, пока тащила его, сейчас будто назло только подожгло желание разглядеть его лучше, ведь никто меня не видит, а сам кархар тонет в недрах своей агонии. Да и почему меня должна смущать мужская нагота?

Глава 4

По прежнему сидя перед ним, я несмело протянула руку. Сердце грохотало, как сумасшедшее. Я не понимала саму себя, казалось, что хочу развернуться и отойти, вырваться из непонятных сковавших моё тело чувств, таких разных, смешанных, неспокойных, неуправляемых, непонятных.

Неожиданно ласково я погладила тыльную сторону его ладони, провела большим пальцем по костяшкам. Закусила губу от напряжения, дрожала от страха и в то же время какого то обжигающего волнения перед неизведанным.

Я попыталась напомнить себе кто он, но любопытство и предвкушение были сильнее страха и ощущения опасности, острее, ярче.

Бросив вызов самой себе, я протянула руку и коснулась пальцами выпирающих вен на твёрдом животе, провела по ним, чувствуя бешеную пульсацию на кончиках пальцев.

Глова вдруг наполнилась туманом и потяжелела, теперь я слышала его запах – запах абрикосовых косточек, терпкий и сладкий. Облизав пересохшие губы, медленно стянула покрывало с выпиравшего бугра, открывая его пах и бёдра. Я все таки посмотрела вниз.

Воздух застрял где то в горле, просто встал комом, мешая сделать вдох.

Его орган оказался таким же мощным и крупным, как он сам. Я была уверена, что не смогу обхватить его ладонью.

Мои щёки полыхнули жаром, расплавив всю мою стальную уверенность. Зачем я это сделала? Не нужно было. В виски застучало, как бы я ни старалась сохранять спокойствие и смотреть отстранённо – ничего не вышло. Меня буквально швырнуло в поток бурлящей лавы, лишая здравых мыслей, когда я провела по бархатной, лишённой волос сухой коже паха.

Мужское естество заметно напряглось и, кажется, даже увеличилось ощутимо, став внушительней. Даже несмотря на скудный свет, я разглядела, как под тонкой лоснящейся кожей ствола тянулись, оплетая жгутами, бугрящиеся вены, к самому выглядывающему из под складок кожи навершию – гладкому и ярко багряному, почти кровяному с крохотным отверстием, из которой вытекла капля густой жидкости. Я одёрнула руку, как будто ошпарилась, едва не вскрикнув, когда плоть вздрогнула и чуть приподнялась, зажмурилась, накрывая мужчину, бросая на него покрывало.