— Хорошо, я отдам его тебе, если, конечно, мой план удастся, в чем я далеко не уверен. Если я смогу его поймать, он будет считаться твоим пленником.

— Больше я ни о чем и не прошу, — ответил Сын Тайны, поднимаясь и собираясь уходить. — Благодарю тебя, эфенди!

— И еще одно, — жестом остановил его Шварц. — Когда я слушал твою историю, мне вспомнился один эпизод, который рассказал мне Отец Аиста. Ты видел Охотника на слонов, того, что вместе с моим братом поскакал в Омбулу?

— Конечно, видел.

— Он никогда не встречался тебе раньше?

— Нет.

— Подумай хорошенько! Может быть, тебе все же когда-нибудь приходилось его видеть?

— Нет, мне совершенно не знакомо его лицо.

— Может быть, много-много лет тому назад ты все же его видел?

— Нет, не помню.

— Ну хорошо. Но ты до сих пор не сказал мне, знаешь ли ты свое настоящее имя.

— Моя мать называла меня сердце мое, душа моя, жизнь моя; отец же не говорил таких ласковых слов. Он всегда называл меня Мазидом. Это слово тоже принадлежит к тем немногим, которые я помню с детства.

— Мазид! Гм! Никаких имен Охотник на слонов, к сожалению, не упоминал, но он араб, и у него тоже похитили сына.

— Ты думаешь, что он мой отец?

— Я в этом, конечно, не убежден, но в жизни часто происходят невероятные вещи.

— У многих людей были похищены дети. Он говорил, откуда он родом?

— Нет, он не упоминал об этом.

— Он вообще что-нибудь рассказывал о себе?

— Почти ничего.

— Значит, это не мой отец.

— Почему ты так решил?

— Мой отец — знатный человек, а таким людям незачем скрывать свое положение. Кроме того, неужели ты думаешь, что знатный и богатый человек станет зарабатывать себе на пропитание охотой?

— Ты прав, вряд ли он станет заниматься этим.

— Вот видишь, ты и сам готов согласиться, что этот Сеяд Ифъял не имеет ко мне никакого отношения.

— Но он сказал, что много лет назад покинул свою родину и отправился на поиски сына. В этом случае он не может воспользоваться своим состоянием и должен охотиться, чтобы как-то жить.

— У моего отца достаточно слуг, которые могли бы пуститься на поиски вместо него. Охотник на слонов говорил что-нибудь о матери своего сына?

— Нет.

— Значит, этот суровый человек ищет только своего сына, а не сына своей жены. От всей души желаю ему успеха, только я здесь ни при чем.

Сын Тайны повернулся и пошел прочь.

— У юноши сильный характер, — сказал Шварц, глядя ему вслед. — Счастлив будет его отец, когда вновь обретет своего потерянного ребенка.

— Да, я уж тоже полюбил парнишку всей душой и ничуть не удивляюсь, что промеж ниам-ниам нашлись охотники рискнуть собственной шкурой, чтоб поймать и притащить домой этого Абдулмоута со всеми потрохами. Но, черт меня подери, вот же они! Да, клянусь моей печенкой, они самые!

Пфотенхауер вскочил со своего места и возбужденно замахал руками, глядя куда-то вверх.

— Кто, кто «они»? — почти испуганно спрашивал Шварц.

— Как то есть «кто»? Вы сами, что ли, не видите? Вон же они летят на ту сторону, прямо над нами!

— Ах, эти птицы?

— Ну да, а то кто же?

— Я уж думал, где-то появился Абдулмоут, мы ведь только что говорили о нем.

— Ах, этот? Да ну его совсем! По мне, так один только кончик крыла такой вот птахи поважнее будет, чем весь Абдулмоут от пяток до бровей.