Тот поклонился, заискивающе хихикнул и ответил:

— Господин, я верен каждому, кто мне платит.

— Что ты хочешь получить в качестве платы? Вещи или коров?

— И то и другое, но талеры Марии-Терезии мне всего милее.

— Возможно, ты получишь от меня один или несколько. Я слышал, твое племя враждует с беланда?

— Да, господин, между нашими народами кровная вражда.

— Но ты знаешь дорогу в их деревни?

— Каждый джур знает этот путь.

— Мне нужно попасть в Омбулу. Ты знаешь, где это?

— Да. Она находится возле гор Памбиза.

— Нет ли у тебя человека, который мог бы довести меня до этой деревни?

— Тебя может проводить любой из наших воинов. За три талера я дам тебе хорошего проводника.

— Очень хорошо! Этот человек должен доставить меня туда и обратно. Я готов заплатить ему даже четыре талера, но он получит их только тогда, когда мы вернемся назад.

— Аллах тебя сохрани, господин! Что за мысль! Ты должен заплатить эти деньги сразу!

— Нет, на это я не согласен.

— Но тогда я никогда их не получу.

— Почему?

— Потому что ты никогда не вернешься. Беланда убьют тебя и проводника тоже, поэтому он останется с тобой только до тех пор, пока его жизни не будет грозить опасность.

— Вот как! С твоей стороны было очень мило предупредить меня об этом. Тогда я, пожалуй, совсем не будут брать проводника, и ты не получишь своих талеров.

Негр понял, что допустил оплошность. Чтобы исправить ее и спасти свои деньги, он поспешил добавить:

— Мой человек проводит тебя до границы страны беланда, а потом повернет назад. Идти дальше не согласится ни один джур: ведь это означает верную гибель. Если не веришь, можешь спросить у Охотника на слонов, он скажет тебе то же самое.

Шварц никогда не слышал, чтобы дикие племена охотились на таких крупных животных, и поэтому он удивленно переспросил:

— Охотник на слонов? А чем этот человек убивает слонов?

— Он стреляет в них из своего ружья.

— Значит, у твоего племени есть ружья?

— У моего племени нет ружей. Но он совсем не принадлежит нашему племени.

— А к какому тогда?

— Этого я не знаю, господин. Он вообще не негр, а белый. Он очень известен в этих краях, хотя никто не знает, откуда он родом и что привело его сюда. Мы много слышали о нем, но до сих пор никогда его не видели. Сегодня он пришел к нам впервые, как раз в то мгновение, когда мы заметили огонь. Он захотел узнать, что случилось, и пошел вместе с нами в селение.

— Куда он держит путь?

— Этого я тоже не могу знать. Мы еще не успели расспросить его об этом.

— Мы тоже хотим посмотреть поселок. Покажи нам его!

— Пойдемте со мной и будьте моими гостями! Мои люди уже наловили рыбы и развели костер, так что у меня есть чем вас угостить.

Сделав приглашающий жест рукой, он повернулся и двинулся к пожарищу. Путешественники последовали за ним. Собственно, смотреть там было особенно не на что, кроме пепла и больших куч углей. В стороне были сложены немногие уцелевшие от огня вещи, которые джуры, разумеется, не собирались возвращать Абуль-моуту.

Рулевой отправился обратно к лодке, чтобы сообщить гребцам, что никакой опасности нет, а затем вместе с ними ждать возвращения немцев. Джуры побросали свои копья, которыми они продолжали копаться в обломках, и обступили новых гостей. Шварц и Пфотенхауер сразу заметили среди них человека, которого толстый шейх называл Охотником на слонов. Его загоревшая до черноты кожа все же была намного светлее, чем кожа джуров, а черты лица приближались скорее к арабскому типу.