|
– Нарядишь Натана в мой старый хеллоуинский костюм. – Костюм девушки-ковбоя. Он рассмеялся: – Нет. Русалки Этель. Посадишь его в кресло, будешь приносить ему напитки. Он останется доволен. – Тебе не понравилось, как прошел день рождения? – спросила я. – Ну да, вышло не ахти. А если ты научишь Алана печь торты? – Наш день рождения поднимает мне настроение. – Мы шли, разглядывая силуэты в окнах. – Уделяй больше внимания Натану. Огни отражались во льду, покрывавшем деревья, и те светились как наэлектризованные. – Это тянется уже десять лет. Может, немного невнимания пойдет ему на пользу? – сказала я, придерживая Феликса под руку. И тут на холодной зимней улице раздался его шепот: – Смотри, еще одно. Он кивнул в сторону парикмахерской, которая всегда красовалась на углу. В витрине висело объявление: «Закрыто». Брат остановился на минуту, пока Леди обследовала дерево, а потом просто сказал: – Пошли домой. Вот подходящее выражение: дневник чумного года. Собачья парикмахерская. Лавка с дешевыми украшениями. Бармены, портные и официанты – все отмеченные этой надписью – уходили навсегда. Если вы спросите о таком официанте, вам ответят: «Убыл домой». Бармен с татуировкой в виде птицы «убыл домой». Парень, который жил наверху и устанавливал пожарную сигнализацию, «убыл домой». Дэнни. Сэмюэль. Патрик. Столько призраков, что за ними не разглядеть индейцев, даже если они причитают по утраченному Маннахатту [2]. Громко хлопнула дверь, из нее вышла женщина: вьющиеся черные крашеные волосы, длинное пальто. – Придурки! Вы губите деревья! – Привет, – ласково сказал Феликс. – Мы ваши соседи. Приятно познакомиться. Женщина тряхнула головой, глядя на Леди, которая готовилась присесть на замерзшую траву. – Вы разрушаете мой город, – отрезала она. – Уберите свою собаку. Мы были шокированы ее грубостью; я почувствовала, как рука брата сжимается в моем кармане. Я пыталась понять, что можно сделать или сказать, есть ли другой выход, кроме отступления. Женщина вызывающе скрестила руки на груди. Феликс сказал: – Извините, но… маленькая собачка вряд ли сильно повредит дерево. – Уберите свою собаку. Я наблюдала за лицом брата, таким изможденным: он мало походил на уверенного, ухмыляющегося близнеца, каким я его всегда знала. Схватив Феликса за руку, я потянула его прочь; ему все это было совсем не нужно, особенно в наш день рождения. Но брат не сдвинулся с места. Я видела, что он собирается с духом, намереваясь что-то сказать. А я-то думала, что за последний год он израсходовал все свое мужество. – Хорошо, – проговорил он наконец и потянул за поводок Леди; та споткнулась. – У меня к вам только один вопрос. Женщина самодовольно ухмыльнулась и подняла бровь. |
