Хорек не говорил — хрипел, поминутно хватался за горло. Китаец посмеивался.

   — Прокололись?

   Скрывать от проницательного босса — зряшная потеря времени. К тому же опасно. Все равно выдавит — с кровью, с муками. У него не заржавеет пустить в ход и раскаленные утюги, и плоскогубцы, и другие приспособления.

   Пришлось признаться. Заодно, в качестве оправдания, выдать некоторые сведения о личной жизни Лавра и его окроужения. Добытые у бобыля Семки и у доверчивой продавщицы магазина, с которой разоткровеничалась толстая сопостельница дружана Лавра.

   Сашку Мошкина Ессентуки знал давно. Какие только ему не приклеивали погонялы! И Толстяк, и Фуфло, и Косолапый — ни одна не удержалась. Тогда попробовалили — Санчо. По имени верного оруженосца Дон Кихота Ламанческого. То-бишь, Лаврикова. Прижилось.

   Вспомнился случай во дворце богатого смотрителя криминального общага. Тогда расшалившийся Лавр что-то крикнул, выглянув в коридор. Начальник службы безопасности посчитал этот крик призывом спасти его от неведомой опасности. Во главе группы вооруженных парней он вломился в кабинет.

   Наверно, Санчо посчитал появление охраны попыткой «дворцового переворота». Куда девалась медвежья неуклюжесть! Перед Ессентуки — самый настоящий тигр со стволомнацеленным в его живот. На всегда простодушном лице — оскаленная гримаса.

   Тогда обошлось без кровопролития.

   А сейчас обойдется ли? Санчо узнал о слежке, значит, обязательно сообщит о ней Лавру. А в открытую столкнуться со всемогушим, пусть даже отставным авторитетом — ни малейшего желания. Одно дело собирать компромат, совсем другое — увидеть глаза Лавра, заполненные расплавленным свинцом.

   — Раскололся, сявка? — обозленно спросил он у хрипящего агента. — Выложил обо мне?

   Хорек замотал головой. Ни словом, ни жестом, о чем говорите, босс, как можно подставить вас? Он знал, что грозит ему за «подставу». Самое малое — удавка на шею.

   — Молоток, дружан... А ты замочил толстяка? — с надеждой обратился Ессентуки к Китайцу. — Проломил ему черепушку?

   — Не получилось — увернулся, — признался узкоглазый. — Только оглушил...

   Облагодетельствовав агентов «премией» — по две сотни баксов каждому, Ессентуки приказал переключиться на другой «об»ект" и отпустил с миром.

   Зря он так разволновался — ничего страшного не произошло. Ну, пасли авторитета, ну, ковырялись в его прошлом и настоящем. Подумаешь, невидаль. Сейчас все этим занимаются — от журналистов до видных политиков. Главное, что он остался за «кадром».

   Впереди предпринимателя ожидает встреча с ожившим мертвецом. Она намного опасней слежки за Лавром...

   Глава 6

   Дюбин не любил ковыряться в своем прошлом — никчменное занятие! Все равно ничего не изменить, не подредактировать. Тем более, с поврежденной психикой. Намного лучше анализировать настоящее либо планировать будущее. Но подсознанию не прикажешь, оно трудолюбиво выбрасывает сгустки разнообразной информации, нередко опасной, которую Дюбин старательно прячет от самого себя.

   Травмированный мозг не желает подчиняться, его не притормозить, не перенацелить, он действует самостоятельно, перемалывая прошлое, добираясь до самого потаенного.

   Особенно донимают Дюбина кисло-сладкие или горькие воспоминания во время безделья.

   В клинике, когда полумертвеца медики вытащили с того света, собрали из осколков и фрагментов, поневоле приходилось задумываться над прошлым, перелистывать странницы своей биографии.