Грузин покорно кивнул. Клавдии он безропотно доверял. И в большом и в малом, Если она сказала рядом, значит — рядом, не успеешь поспать, значит — спать он не будет. Совладелица бутика — нечто вроде оракула, изрекающего только одни истины.

   — Зачем едэм? — максимально равнодушно осведомился он. — Договор с поставщиками заключать, да?

   Какой там договор, подумала Клавдия, встретят их в Окимовске тамошние качки с пистолетами-автоматами — мало не покажется. Похоже, она втравила доверчивого, наивного мужика в опасную передрягу. Поэтому, лучше не крутить хвостом, не изобретать несуществующих причин вояжа на Оку, признаться — честно и открыто. Сбежит — ради Бога, останавливать не станет. Сама справится.

   — Понимаешь, Русик, одну семью похитим и перевезем в Москву. Очень нужно!

   На этот раз кавказский мужчина не удержался от удивления. Его можно понять — слабосильная женщина в роли похитителя? Или «оракул» набивает себе цену, или шутит? Умной и находчивой Клавдии нет нужды красоваться, она и без того котируется достаточно высоко. Тогда шутит? Не похоже. А если — правда? Он опасливо поглядел на распухшую хозяйственную сумку, Вдруг в ней — оружие?

   — Ты, что, савсэм уже решила встать на преступный путь, да? Баба-абрек? На Кавказе таких разбойников еще не было. Нэ вэрю!

   До того разволновался «олимпиец», что принялся щипать себя за мочки ушей, терзать чисто кавказский нос. Добрая и приветливая женщина в роли разбойника с большой дороги, похитителя невинных людей? Нет, абсурд, нелепица. Над ним просто подсмеиваются, издеваются. Над кем издеваются, над гордым горским мужчиной? Узнают на Кавказе — позор упадет на его голову! Ишаки и те отвернутся.

   — Успокойся, бедный мой грузинчик. Никакого зверского похищения не будет мы, наоборот, спасем хорошую семью от плохих людей. Нет, не людей — бандитов! Увезем из Окимовска, пока не поздно.

   — Зачэм ты, почему нэ Санчо?

   Вопрос — резонный и деловой. Ссылаться на болезнь мужа, которая не позволяет ему самому провести опасную операцию, как-то неудобно. Врать Клавдия не приучена, за вранье в детстве ее частенько наказывали — ремнем по заднице.

   — Видишь ли, все мои мужики заняты другими разборками и стрелками. Поэтому я не проинформировала их, не отвлекла от мужских дел. Вот только оставила записку… Ты, что, боишься?

   В ответ — гордо вскинутая голова и выпяченная грудь.

   — Горский мужчина нычэго нэ боится! Ради кунака на смерть пойдет! Почему нэ сказала ранше, я бы ружжо спрятал под курткой. Висит оно в спальне на ковре. А в тумбочке — разрешение и патроны…

   Таксист перестал паясничать. Если уж речь пошла о стволах, дело не шуточное, пахнет порохом и кровью. Кавказцу, судя по его высказываниям, не привыкать к кровавым разборкам, а баба — подстать ему, видишь ли, спасать кого-то надумала. Скорей всего, не спасать — пограбить. Довезти их поскорей к вокзалу, высадить и — дай Бог ноги!

   — Обойдемся без оружия, ты своим грозным видом всех положишь на асфальт.

   Или закатает в асфальт, кавказский моджахед. Испуганный водитель пощупал единственное свое оружие — монтировку, утопил до пола педаль газа. Минут через десять машина остановилась возле вокзала. Клавдия выволокла из салона сумку, рассчиталась с водителем. Тот так рванул свою многострадальную «Волгу», что на повороте завизжали шины.

   — Клавка, ты мэня удывляешь. Какой там грозный вид — просто спать хочется… А сумка зачем? Похищенную семью возить, да?

   Вопрос — с подтекстом.