— Ах, я согласна иметь десять таких дядей, как вы, — вздохнула Батиста. — Но я уверена, что, будь у папы брат, он был бы таким же злым, как папа. И тогда они оба ругали и били бы меня. Даже представить страшно!

— Насколько проще бы было ответить на мой вопрос, — упорствовала Батиста. — Теперь я буду терзаться неведением. Я уверена, что красивым дамам очень приятно, когда их целуют.

Графа тронул грустный тон ее замечания.

Он понял, о чем думала эта девушка. Она боялась, что никто не захочет ее поцеловать. Хотя бы потому, что за все время, проведенное с нею вместе, граф этого делать даже не пытался.

Ему вдруг пришло в голову, что еще ни разу в жизни ему не приходилось пробудить в молоденькой девушке женщину.

Он вспомнил свой первый поцелуй. Та женщина была намного старше его. Ее, как он теперь понимал, привлекала его молодость, и она сама соблазнила его.

Граф представлял, какими нежными, свежими и невинными должны быть губы Батисты. И ему вдруг очень захотелось утешить ее, вселить уверенность, что она прекрасна, и стать первым мужчиной, от которого она это узнает.

Но потом он решил, что такой поступок слишком предосудителен: девушка полностью доверяла ему и непорядочно было бы с его стороны так использовать ее доверие. В то же время Ирвин Хоксхед не переставал думать, что всякий мужчина, включая тех, с которыми Батиста познакомится уже послезавтра, воспользовался бы такой возможностью без всяких колебаний. Судьба не каждый день посылает дары в виде прекрасной девушки, чистой и невинной, тем более такая непорочность — еще большая редкость в наше время.

Принесли новые блюда, Батиста отвлеклась и оставила свои расспросы.

И только после ужина, когда подали коньяк для графа и кофе для нее, она сказала с улыбкой:

— Ну вот, мы снова можем разговаривать. И, пожалуйста, постарайтесь помочь мне стать более сведущей, не то я боюсь, что в Париже меня засмеют.

— Почему вы так думаете?

— Я очень невежественна, поэтому часто допускаю всякие оплошности и говорю глупости, — призналась девушка.

— Тогда по приезде в Париж вы должны как можно меньше говорить и наблюдать за другими. Так вы узнаете, что от вас ожидают и как себя правильно вести.

— Наверное, я испытываю неуверенность и страх от того, — сказала Батиста, — что мне придется скоро расстаться с вами. Вы говорите, мы едва знакомы, это так. Но мне кажется, будто я знала вас всю жизнь и вы всегда были со мной.

— Интересно, что заставляет вас так думать? Должно быть, живя с отцом, вы мало общались с людьми.

— Я знала, что вы объясните все именно так, — ответила она. — Но дело совсем не в этом. Сперва вы мне показались таким важным и надменным…

Она замолчала, подбирая верные слова:

— …таким значительным, что я чувствовала себя ничтожеством рядом с вами.

Батиста подняла на него глаза.

— А потом мне показалось, что я стала частью вас, — продолжала она. — Я понимала вас с полуслова, я словно могла читать ваши мысли. И вы, я знаю, читаете мои, потому что иногда вы вдруг объясняете то, о чем я как раз думала. Почему у нас так получается?

— А почему у вас так получается? — спросил граф.

— Не знаю, — отозвалась Батиста. — Скажите, а что вы думаете обо мне?

Граф очень осторожно, тщательно подбирая каждое слово, сказал:

— Я думаю, вы очаровательная, очень красивая девушка, и вам нужны мать или отец, которые заботились бы о вас, пока вы не выйдете замуж за хорошего человека.

— Об этом, наверное, мечтает каждая девушка, — согласилась Батиста.