Изменить размер шрифта - +
Костяшки его пальцев жгли кожу. — Помни: для тебя двери моей спальни всегда открыты.

Джей-Джей вихрем влетела в свою комнату.

Спустя час она все еще лежала без сна.

В Денвере ее дом был постоянно окружен уличным шумом, музыкой, хлопали дверцы машин, лаяли собаки… Знакомые звуки, будто колыбельная, убаюкивали Джей-Джей. А здесь от странных скрипов и стонов старого дома она в тревоге ворочалась под одеялом.

Взгляд остановился на фотографии в серебряной рамке, которую она поставила на сундук возле кровати. Бартон и Кэрри — на ступеньках здания правительства штата. Вымученные улыбки. На лицах тень одиночества. Взгляд у Бартона печальный, чуть отстраненный. Джей-Джей казалось, что он смотрит прямо на нее.

В памяти всплыли слова Бартона о том, что она все еще любит Люка. Она помотала головой, будто отвечая ему: после печальной истории, рассказанной Берди, ни один сострадательный человек не смог бы заснуть. Но вопреки этому, закрывая глаза, Джей-Джей видела не Берди. Поднявшийся ветер завывал в углах дома и свистел в щелях. Или это кто-то смеялся над Джей-Джей?

 

Сквозь редкую ткань занавесей в спальню просачивался тусклый свет. Джей-Джей хмуро посмотрела на будильник, стоявший на сундуке. В этот час должно быть светлее. Коснувшись холодного, как лед, пола, она на секунду поджала босые ноги. Потом подошла к окну и раздвинула занавеси. Белое безмолвие приветствовало ее. Падающий снег закрыл не только солнечный свет — исчезли все постройки ранчо. Дом стоял островком, изолированным от остального мира. Значит, изучение ранчо придется отложить до лучшей погоды.

Джей-Джей снова нырнула в постель, и в этот момент раздался громкий стук.

— Завтрак, — объявил Люк, открывая дверь и всовывая голову. — Ты повариха, помнишь?

— Приготовлю, когда встану. Ты же все равно не пойдешь работать — слишком много снега.

— Это тебе не город! Коровы и лошади едят триста шестьдесят пять дней в году.

— Молодцы. — Джей-Джей повернулась к нему спиной. — Может быть, они поделятся с тобой завтраком.

Почувствовав, как его рука легла на одеяло, Джей-Джей догадалась о его намерении, и когда с быстротой молнии Люк сдернул одеяло с кровати, Джей-Джей, мертвой хваткой вцепившаяся в него, полетела на пол. Она приземлилась лицом вниз и неуклюже растянулась.

— Будь ты проклят, Люк Ремингтон! — Она выбралась из-под тяжелого ватного одеяла. — Ведь я могла что-нибудь сломать.

— Я хотел, чтобы оно падало без тебя, — рассудительно произнес Люк.

— А может быть, я не хотела. — Она выпучила на него глаза. — Не надейся помыкать мной. Захочу — буду спать здесь, на полу, пока не надоест.

— Прекрасно. — Он встал над ней, ноги — по обе стороны от нее, руки на бедрах.

От жаркого напряжения, исходившего от Люка, у Джей-Джей по коже побежали легионы мурашек. Она проследила за его взглядом. От стремительного падения с кровати задрался до бедер подол лиловой ночной сорочки. Слетели тонкие бретельки, и от холода розовые соски бутонами торчали поверх кружев.

В ужасе Джей-Джей подтянула рубашку к горлу и постаралась опустить подол. Задачу усложняла не только близость ботинок Люка. Этот тупой бык стоял на ее дорогой шелковой сорочке.

— Ты не мог бы чуть подвинуться? — сквозь зубы прошипела она.

— Мог бы, но я наслаждаюсь зрелищем.

Четверо братьев Джей-Джей кое-чему ее все-таки научили. Грубую силу можно победить умом и нахальством. Несколькими быстрыми движениями она освободилась от ночной рубашки и промаршировала к встроенному шкафу во всем великолепии наготы. Потом схватила длинный банный халат и прошлепала в ванную.

Быстрый переход