— Джайлз, — сердито огрызнулась она, — не будь глупцом. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не выйду за тебя замуж. Почему ты упорно продолжаешь мне предлагать это? Пожалуйста, прекрати. Это так утомительно.

— Но, Равина, любимая…

— Сделай одолжение, не называй меня так. Из твоих уст это звучит нелепо. Ты знаешь, что я не испытываю к тебе такого рода симпатии. И никогда не буду. Да и кто бы смог?..

Равина прикусила губу, когда друг детства поморщился, словно его ущипнули. Краска сошла с его лица, брови сдвинулись.

Равину охватил стыд. Джайлз был славным парнем и не заслуживал такого обращения. Равина понимала, что мать придет в ужас от такого поведения, если когда-нибудь узнает.

— Джайлз, прости… — начала она, но нескладный юноша поднялся и с достоинством, которого нисколько не умалила его неуклюжесть, сказал:

— Готов признать, что я недостаточно хорош для тебя, Равина. И могу лишь извиниться, что докучал и испортил тебе бал. Я ухожу и желаю тебе приятного вечера.

Коротко кивнув, Джайлз повернулся и зашагал прочь, споткнувшись, когда поднимался по ступеням розария.

Равина вскочила со скамьи, собираясь броситься следом, как вдруг неожиданный звук остановил ее и заставил оглянуться. Из-за высокой шпалеры, тяжелой от огромных белых роз, усыпавших землю лепестками, будто хлопьями снега, вышел незнакомец. Он был худым, очень смуглым и безукоризненно элегантным. Его темно-карие глаза смотрели серьезно, а в выражении лица Равине почудилось неодобрение.

— Сударь? — смело произнесла она. — Джентльмены не подслушивают личных бесед.

Незнакомец поклонился.

— Сударыня, юной леди не пристало так бессердечно отвечать на предложения о браке.

Равина почувствовала, как горячая краска залила щеки. Она понимала, что незнакомец вполне заслуженно порицает ее поведение, но он не мог знать, какие у них с Джайлзом отношения, а значит, он осуждает ее, исходя из ложных предпосылок.

— Так вы полагаете, что мне следовало изобразить улыбку и сказать Джайлзу де Лейси, будто он оказал мне неимоверную честь, решив, что я гожусь на роль его будущей жены?

Темноволосый мужчина приблизился еще на шаг, и в этот миг луна выглянула из-за тучи, залив розарий серебряным светом. Один лучик упал на бриллиантовую заколку в волосах Ра-вины, и драгоценные камни засверкали, словно лед.

Из дома донеслись новые аккорды, на этот раз оркестр играл польку.

Равина оглянулась по сторонам. «Куда подевался этот Роберт Данстер со своим лимонадом?» — сердито подумала она. С его возвращением, по крайней мере, этот человек прекратил бы читать ей мораль.

— Я полагаю, что вы могли бы отказать юному виконту мягче, — сказал высокий незнакомец. — Он предлагал вам свое сердце и свою жизнь. Это явно не безделица.

Равина со злостью распахнула веер. Она понимала, что незнакомец прав, но что-то в его словах пробудило ее упрямство.

— Ах, понимаю, сударь. Что ж, надеюсь, если вы когда-нибудь захотите сделать предложение, будущая жена будет внимать вам с восторгом, как вы, очевидно, ожидаете.

На миг наступило молчание, а когда Равина подняла подбородок и заглянула в бездонные темные глаза незнакомца, ей показалось, будто она увидела вспышку боли. Но потом ее не стало, и, к изумлению Равины, собеседник протянул руку и коснулся пальцем кремовой кружевной оборки, где та каскадом ниспадала на плечи.

— Кажется, на вашем платье пятно крови, сударыня. Я бы посоветовал как можно скорее попробовать от него избавиться.