|
Вот когда ты проживешь с мое, может, к тому времени придумают, а пока… Но это ничего, у всех стариков что то да болит. У кого – ноги, у кого – сердце, кто слепой, а кто – глухой. Жаль только Мурку мою, кошку. Вот помру, и некому будет о ней позаботиться». «Ну нет, вы еще долго проживете!» – попытался подбодрить ее Ваня. «А это ни тебе, ни мне неведомо», – ответила старушка, и добавила шутливо: «Кошка не картошка, не выбросишь в окошко!» – и снова рассмеялась, но не весело, а как то вяло. И Ваня пообещал, что заберет ее кошку, если – не дай Бог! – с Розой Петровной случится ужасное (он не смог сказать «если вы умрете»).
Наконец, дверной замок щелкнул, и в узкий проем высунулась ее худая костлявая рука, протягивающая скомканные деньги и листок со списком продуктов. – Что то долго ты сегодня, – вместо приветствия проворчал ее голос из за двери, и Ваня от удивления не нашелся даже, что ответить. Во первых, он пришел даже раньше на полчаса, потому что урок английского отменили из за странной болезни учительницы. А во вторых, Роза Петровна никогда не разговаривала с ним так невежливо. Тем не менее, мальчик взял деньги и список, и дверь тут же захлопнулась. Решив, что старушке, возможно, просто нездоровится, Ваня поплелся в супермаркет, размышляя, отчего это день сегодня складывается из одних неприятностей? И чего еще от него ожидать? Вернулся Ваня быстро. На этот раз Роза Петровна все же позволила ему войти. Она долго пересчитывала сдачу и изучала чек, держа его трясущимися руками у прищуренных глаз. Никогда прежде она этого не делала. Убедившись, что все верно, начала рыться в пакете с продуктами, доставая их, выкладывая на стол и так же сверяя со списком. – Хлеб. Молоко. Сметана. Яйца. Апельсины. О, а что это они такие серые? – старушка протянула Ване сетку с оранжевыми фруктами, совершенно нормальными на вид. – Глянь! Они гнилые! Видишь, серые совсем? – Не вижу, – Ваня неуверенно пожал плечами. – Они оранжевые, по моему, Роза Петровна. – Нагло врешь! Принес старушке дрянь! Думал, не замечу! Дело доброе сделал! Добродетель нашелся! Лопай сам эти гнилушки! – и она со злостью швынула в него сетку, отчего та разорвалась, и апельсины покатились по полу в разные стороны, подпрыгивая, будто мячики. Кошка Мурка, лениво наблюдавшая за ними лежа на полу, подскочила от неожиданности и выгнулась дугой. Ваня поспешно юркнул за дверь и стремглав помчался вниз по лестнице. В такой крайней степени недоумения и обиды он еще никогда не находился. Размышляя о случившемся по дороге домой, он решил, что у Розы Петровны испортилось зрение, и она стала путать цвета. Все таки она была уже очень старая. Ну, и нечего тогда на нее сердиться за это. Только вот, отчего она стала такая злая? Доброе сияние исчезло из ее глаз. Вдруг Ваня остановился, как вкопанный, пораженный ужасной догадкой. Доброе сияние… Сияние добра… Это ведь одно и то же! Не проделки ли это злостней? Что, если страшные существа каким то образом проникают в этот мир? Что, если и соседка Ольга, и учительница английского, и Роза Петровна стали их жертвами и поэтому так изменились? Только не это! Страшно подумать, что станет с его миром, если множество людей превратится в отъявленных злодеев, которых будет становиться все больше с каждым днем! И тут Ваня совсем испугался, вспомнив одну примету, указывающую на то, что человек побывал в объятиях злостня. Люди теряли способность различать цвета и начинали видеть все в черных и серых тонах. Не потому ли Роза Петровна решила, что апельсины серые? Ох, как же все это страшно! Надо бы еще проверить, какие цвета видит соседка Ольга. С этими мыслями мальчик вошел в свой подъезд, соображая, как устроить проверку. Не может же он прямо спросить ее о том, различает ли она цвета. Тогда точно ему несдобровать. Но Ваня придумал, как он поступит. |
