| Приснилось, будто в углу его комнаты, за шторой, притаился злостень. Тень от его тощего силуэта отчетливо проступала на ткани и шевелилась. Ваня стоял и смотрел, как черные пальцы, похожие на длинные корявые сучки, выглядывают из за края портьеры, сминают плотную ткань, отодвигая ее и открывая взгляду худое костлявое тело, обмотанное обрывками полусгнившей тряпки, служившей существу одеждой. Возможно, когда то очень давно, где то с десяток тысячелетий назад, эти обрывки могли быть роскошным нарядом могущественного колдуна, но от долгого лежания в земле превратились в лохмотья, истлев почти полностью. Часть лысого черепа медленно выплыла из за шторы, уставившись на Ваню глубокой пустой глазницей. Хотя нет, она не была пустой. Конечно, глаза там не было. Оттуда на мальчика смотрела густая черная тьма, бездонная, бескрайняя, бесконечная, как космос. И проницательная. Пронизывающая насквозь. Вечная Тьма. Ванин крик рванулся было наружу, да так и застыл в парализованном горле, не издавшем ни звука. Мысли в беспорядке метались в голове. Множество обрывочных воспоминаний крутились вихрем, как стекляшки детского калейдоскопа. Ему срочно нужно было вспомнить добрые дела. Мальчик знал, что потустороннее существо боится этих воспоминаний, таких же губительных для него, как пламя для льда. Ваня на миг остановил «калейдоскоп» и выхватил из хаоса одну такую «стекляшку». О, это было как раз то, что нужно! Год назад, вернувшись из второго путешествия по Неявь Миру, он долго не мог спать по ночам. Злостни, самые жуткие создания из всех, которых он там встретил, стояли у него перед глазами. Эти безглазые и беззубые существа были куда опаснее хищных кровожадных зубокрылов и прожорливых пузатых жабобрюхов. Они не кусали, не пытались схватить свою жертву. Лишь обнимали своими тонкими длинными длинными руками и дышали в лицо смертной тоской. После их объятий сияние добра в человеческих душах гасло, а его место заполнялось злом. С того момента человек был обречен служить Вечной Тьме, не имея возможности получить освобождение даже после смерти. Против злостней не было оружия. Ведь они давным давно были мертвы, и поэтому убить их было нельзя. Но было одно хорошее средство, отпугивающее темных существ. Ваня хорошо его запомнил. Этим средством были добрые дела. Стоило вспомнить хоть один добрый поступок, как злостень, шипя, точно испуганная кошка, мгновенно растворялся в воздухе. Таких воспоминаний Ваня накопил немало, чувствуя, что они ему пригодятся. Он, зажмурившись, мысленно рассматривал картинку на кусочке «калейдоскопа». На ней Ваня помогал соседке Ольге переносить через ступени подъездной лестницы огромную тяжеленную детскую коляску с малышом. Еще подумал тогда, как же она, бедная, одна ее ворочает, если они вдвоем едва справляются! И зачем делают такие неподъемные коляски! Не понимают разве, что мамам не под силу такая тяжесть? Не везде ведь пандусы есть! «Спасибо, Ванюша», – услышал он вновь голос соседки. Увидел, словно наяву, ее благодарную улыбку. «Обращайтесь, я всегда рад помочь», – был его ответ. «До чего ж ты замечательный парнишка!» – бросила она, перед тем, как за ней захлопнулась дверь. Ваня расцвел от похвалы, точно ложку меда в рот положил. И открыл глаза. Вздрогнул. Затрепыхалось сердце испуганным зайчишкой. Злостень стоял прямо перед ним! Его огромные глазные проемы, наполненные плещущейся в них тьмой, начали затягивать его сознание в свой бездонный омут. Усилием воли Ваня отвернулся от безглазого черного лица, лихорадочно соображая, почему же воспоминание не сработало. Этого поступка оказалось недостаточно, чтобы отпугнуть злостня. Он поискал другое воспоминание. Разноцветные стекляшки вертелись в голове пестрым хороводом. Мальчик выхватил наугад еще одну. Еще одно доброе дело. Старушка в супермаркете складывает продукты в раздувшийся полный пакет. Пытается поднять. Старческая рука сильно трясется. Перед Ваней в очереди три человека. В его руках – пакет с молоком, мама отправила купить, просила поторопиться. |
