Джули Берри. Нежная война
Моим бабушкам: Сирене Дэвисон Кейт и Эдит Дадли Гарднер Кендре Левин, которая всегда будет мне дорога; и Филу
Увертюра
Декабрь 1942 Я Слышу Рапсодию
Ранний вечер в лобби роскошного отеля на Манхэттене. Хрустальные призмы, покачивающиеся на люстрах, излучают мягкий электрический свет. На бархатных диванах возле камина сидят гости: мужчины одеты в офицерскую форму, а их дамы в вечерних нарядах склонили головы на плечи своим кавалерам. Официанты ведут пары к мягко освещенным столикам, скрытым за мраморными копиями греческих бюстов и раскидистыми листьями папоротника, где поцелуи останутся незамеченными. Оркестр постепенно разогревается, а затем слышатся первые ноты песни «Я Слышу Рапсодию». Певица наполняет зал своим глубоким, медовым голосом. Конечно, она не Дина Шор, но тоже по-своему талантлива. Мужчина и женщина заходят в лобби и подходят к стойке администрации. Все глаза внимательно следят, как они ступают по мягким персидским коврам. Мужчину отличает высокий рост, на удивление крепкое телосложение и массивная челюсть, а верхнюю часть лица скрывает шляпа, надвинутая почти до бровей. Когда он тянется за бумажником к внутреннему карману двубортного полосатого пиджака, клерк за стойкой непроизвольно вздрагивает от промелькнувшей в голове мысли: вдруг он собирается достать пистолет? Его черно-белые броги выглядят отнюдь не элегантно – скорее опасно. В его присутствии одни мужчины начинают злиться, а другие нервничать. Он относится к тем людям, которые с легкостью раздавят кого угодно каблуком ботинка и не почувствуют ни единого укола совести. Но, господи, как же он хорош, а его спутница еще примечательнее. На ней темно-синий костюм с поясом, который сидит на ней, словно вторая кожа. Ее фигура сразу дает другим женщинам понять: у них нет ни единого шанса. Она преступно красива: от темных волнистых волос, убранных под аккуратную шляпку, и больших глаз с длинными ресницами, сверкающих из-под темной вуали, до стрелок на ее шелковых чулках, исчезающих в итальянских кожаных лодочках на каблуке. Невозможный идеал. Запах ее духов мягко разносится по лобби. Все присутствующие, мужчины и женщины, непроизвольно и без сопротивления подчиняются ей. Высокий мужчина понимает, какое действие она оказывает на окружающих, и это его явно раздражает. Он сует пачку денег под нос испуганному клерку и выхватывает из его слегка дрожащей руки ключи от номера. Пока они идут через лобби, мужчина то и дело подгоняет свою спутницу, которая идет так медленно и манерно, словно она изобрела искусство ходьбы. У них нет багажа, но сутулый коридорный все равно поднимается за ними по лестнице. Тяжелый взгляд высокого мужчины напугал бы кого угодно, но парнишка беспечно продолжает болтать, перепрыгивая через ступеньки. Они не отвечают и, кажется, вообще не прислушиваются к его словам, но коридорному не привыкать к такому отношению. Добравшись до номера, мужчина торопливо открывает дверь, но настырный коридорный заходит следом и начинает быстро щелкать выключателем. – Должно быть, лампочка перегорела, – извиняющимся тоном говорит он. – Сейчас вернусь и все починю. – Не нужно, – отвечает мужчина. – Бутылочку шампанского? – предлагает коридорный. – Выметайся, – рычит мужчина и, вслед за своей спутницей, исчезает в узком коридоре между гардеробом и ванной. – Как хотите, – пожимает плечами коридорный. Они слышат, как открывается и закрывается входная дверь. В тот же момент они оказываются в объятиях друг друга. Туфли и шляпы летят в разные стороны. Пуговицы чудом переживают безжалостные попытки расстегнуть пиджак. Многие люди предпочли бы опасаться этого мужчину и позавидовали бы этой женщине, но никто не стал бы спорить с тем, насколько прекрасно слияние этих двух совершенств. |
