– Призываю всех к порядку, – произносит бог огня. – Да начнется суд.

Декабрь 1942

Суд на Манхэттене

Гефест опускает золотую сеть обратно на диван и расширяет ее, позволяя своим пленникам устроиться поудобнее. Теперь они могут сесть и даже встать, но сеть все равно не позволит им далеко уйти.

– Богиня, – обращается он. – В деле Гефеста против Афродиты вы обвиняетесь в супружеской неверности. Что вы на это скажете?

Несколько секунд Афродита обдумывает свой ответ.

– Что я нахожу все это крайне забавным.

Арес фыркает от смеха.

– Я обвиняю вас в неуважении к суду, – объявляет Гефест. – Что вы скажете в свою защиту?

– По какому из обвинений? – уточняет богиня. – Неверность или неуважение?

Ноздри Гефеста гневно раздуваются. Суд только начался, но уже превратился в нелепый фарс.

– По обоим.

– Ах, – говорит она. – Я повинна и в том, и в другом.

Гефест выдерживает длинную паузу.

– Ты признаешь себя виновной?

Она кивает.

– Ох, – бог огня не ожидал такого поворота событий. Все умные речи и хлесткие замечания, которые он подготовил, покинули его, словно предатели.

– Я тебя разочаровала, – в голосе Афродиты звучит сочувствие, в искренности которого не посмел бы усомниться ни один человек. – Тебе станет легче, если ты представишь нам свои доказательства?

Кто кем манипулирует? Она не напугана. Никакие доказательства не имеют для нее значения, но Гефест потратил не один месяц, чтобы их собрать, поэтому он все равно показывает свои находки суду. Свет тускнеет, и в воздухе перед ними возникает ряд изображений. Богиня любви и бог войны целуются в тени беседки. На заснеженной вершине вулкана Попокатепетль, утопающей в алых лучах заката. Держат друг друга в объятиях рядом со статуей на острове Пасхи и на белом песке греческого острова Закинф.

– Гермес, – бормочет помрачневшая Афродита. – И зачем только Зевс дал ему фотоаппарат?

Если Гефест и надеялся, что его жена сгорит от стыда, увидев его неопровержимые доказательства, то его ждало только разочарование. Она бесстыдна. Его брат – тоже. Было глупо надеяться, что ему удастся побудить их к раскаянию. Изображения растворяются в воздухе, и в комнате повисает тяжелое молчание. Афродита внимательно следит за мужем, пока в его голове вихрем проносятся десятки мыслей. На что он надеялся? На слезное раскаяние? Отрицание вины? Он должен был догадаться, что это не сработает, но отчаяние затуманило разум бога-кузнеца. Из всех живых созданий, рожденных космосом, он один не может помолиться богине любви и попросить у нее помощи в разрешении своих семейных проблем. Несчастный олух.

– Гефест, – мягко говорит Афродита. – Неужели ты устроил этот суд только для того, чтобы я призналась в том, чего не стыжусь и не отрицаю?

– Тебе стоило бы стыдиться.

– На самом деле тебя мучает совсем другой вопрос. Ты хочешь знать, почему я тебя не люблю.

– Это просто, – встревает Арес. – Она любит меня.

Судя по всему, Афродита находит его слова уморительными, и он недовольно скрещивает свои огромные руки на груди. Отсмеявшись, богиня смахивает с глаз слезинки и снова начинает говорить:

– Я не люблю ни одного из вас.

Арес резко выпрямляется и нелепо выпячивает нижнюю губу.

– Гефест, – продолжает Афродита, и он чувствует, как из судьи превращается в свидетеля на допросе.