– Как ты разыскал меня? – спросила она наконец, почувствовав пристальный взгляд серых глаз Филиппа. – Разве Дейзи?..

Филип осторожно наблюдал за Габби и, убедившись, что она ничего не помнит о прошлой ночи, ответил:

– Один из моряков со «Стремительного» узнал тебя, когда тебя вносили в дом Дейзи, и предупредил меня. Когда я прибыл туда и объяснил, что я твой муж, Дейзи ничего не оставалось, как отдать тебя мне.

– Я... я ничего не помню, – со стоном сказала Габби. – Ты уверен, что все было так? – Габби осторожно пошевелила руками и ногами, удивляясь тому, что у нее все болит. – А мой ребенок! – Это был не вопрос, а крик отчаяния, и она дотронулась руками до живота.

– Все в порядке, малышка, – ответил Филип. – Ребенок в безопасности. Ты не помнишь, как Дейзи дала тебе снотворного?

Габби вздохнула с облегчением, и все было ничего, пока она не увидела, что вся в синяках, царапинах и укусах. Даже кожа на голове болела, как будто кто-то таскал ее за волосы.

– Что ты сделал со мной, Филип? – закричала она гневно. – Почему ты воспользовался мной, когда я была без сознания и не могла защитить себя? Если из-за твоей жестокости я потеряю ребенка, я тебе никогда этого не прощу!

Филип побледнел. До этой секунды он не задумывался, что скажет Габби, когда она увидит синяки, оставленные Рафом. Раз Филип не хочет, чтобы Габби узнала, что произошло на самом деле – а он поклялся себе никогда не открывать ей правду, – ему ничего не оставалось, как принять вину на себя.

– Твой ребенок в безопасности, – заверил ее Филип. – А насчет того, чтобы причинить тебе боль, я... я... – Он не знал, что сказать.

– Не оправдывайся, Филип! – закричала Габби в гневе. – Достаточно взглянуть на меня, чтобы увидеть, как жестоко ты со мной обошелся! – Только теперь она сообразила, что все еще лежит в его объятиях, и отодвинулась, бросив на него взгляд, полный отвращения. Чтобы скрыть бушевавшие в нем чувства, он встал с постели и начал одеваться.

Габби тоже попыталась встать, но немедленно откинулась назад, застонала и обхватила голову руками. Филип тотчас оказался подле нее.

– Ложись, малышка, – сказал он мягко, – отдохни. Я не буду тебя беспокоить. – Он заботливо взбил ей подушки, но Габби наблюдала за ним настороженно. Только когда он вышел из комнаты, она расслабилась и поддалась дурноте, которую ощущала во всем теле.

Габби была в постели, когда Филип принес завтрак. Ее фиалковые глаза светились на изможденном лице, она лежала дрожащая, больная и несчастная. Филип понимал, что риск потерять ребенка велик. Ему ничего не оставалось, как держать ее в постели и заботиться о ней.

– Я принес тебе завтрак, дорогая, – сказал он бодрым голосом и подал ей поднос.

– Я... я не могу есть, – ответила Габби слабым голосом.

– Ты должна, – уговаривал Филип, – если не ради себя, то ради ребенка.

Его ласковые слова не могли успокоить Габби. «Почему он вдруг стал таким добрым и заботливым? – печально спрашивала она себя. – Уж не изобрел ли он новый способ наказания?» Она настороженно смотрела, как он взял ложечку и стал кормить ее, как ребенка. Габби была так поражена его непривычной добротой, что непроизвольно открывала рот. Когда почти вся еда была съедена и Габби заявила, что больше не может проглотить ни кусочка, Филип отставил поднос и несколько минут смотрел на нее молча.