|
Рядом, явно принявший с вечера лишнего, храпел Митихиро. Чувствуя себя виноватой перед мужем, она тем не менее не смогла удержаться от сравнения. С Исиямой ей все время хотелось касаться его, чувствовать своим телом прикосновения его тела. Они будто были придуманы друг для друга, каждая частичка его тела была создана для нее. Как же ей хотелось проспать в его объятиях до утра, хотя бы одну ночь! Поначалу, во время свиданий в love-отелях, она мечтала о том, чтобы продлить те два коротких часа и побыть еще немножко вместе — даже необязательно в постели. Но ее желания росли не по дням, а по часам. Стоило одному желанию исполниться, хотелось еще чуть-чуть, потом еще чуть-чуть. Касуми тихонько вздохнула и потянулась под легким пуховым одеялом. Подняв взгляд, в просвете между занавесками она увидела белесое небо, каким оно бывает в северных широтах. Сейчас все мрачные опасения, охватившие ее по приезде на Хоккайдо, показались ей просто смехотворными. Торжествуя, она снова посмотрела на небо. И тут впервые после пробуждения заметила, что в комнате как-то по-особенному тихо. Похоже, дети уже проснулись и без разрешения встали — кровать их была пуста. Касуми, поспешно одевшись, спустилась вниз. В гостиной, освещенной косыми лучами утреннего солнца, пахло спиртным, в широких лучах света висела мелкая пыль. Эффект Тиндаля. Это понятие объяснил ей Исияма. На столе стояли пустая винная бутылка и пивные банки, беспорядочно валялись надорванные пакетики с закуской. Утренний прилив бодрости стал улетучиваться. А ведь это они сами отложили уборку на утро. Вчера вечером Митихиро напился до чертиков, а Норико рано ушла в спальню. Радуясь такой удаче, сгоравшие от нетерпения Касуми и Исияма провели остаток вечера, предаваясь любви на диване в гостиной. Здесь пахнет грехом, думала Касуми, обводя взглядом комнату. При этом у нее хватило дерзости и самообладания, чтобы удостовериться, не оставили ли они каких-нибудь улик. Касуми решила поискать детей: их было не видно и не слышно. Волноваться, что они могли попасть под машину, здесь не приходилось. Безмолвные горы вокруг — вот что вызывало в ней тревогу. И не только это. Потакая своим желаниям, они с Исиямой опустились до предательства близких. Оно тяжелым камнем лежало у нее на душе. Не поглотила ли ее энергия этого леса, как тот ветхий дом, который она приметила по дороге сюда? Внутри ее притаился страх. У порога она не увидела ни одной пары детской обуви. Сомнений быть не могло — все четверо удрали, никого не предупредив. Когда Касуми, присев на бетонное покрытие у входа, завязывала шнурки на кроссовках, вниз, видимо проснувшись по малой нужде, спустился Митихиро. От него еще попахивало спиртным. — Вчера поздно легла? — Часов до трех сидели. — И посуду не помыли. Нехорошо, не дома все-таки. — Митихиро обвел неодобрительным взглядом гостиную. — Исияма-сан велел оставить все как есть, я вперед него ушла спать. Ты тоже хорош, напился, — запротестовала Касуми, пытаясь скрыть угрызения совести. «Ну и пройдоха!» — подумала она про себя. Между тем Митихиро стал искренне извиняться. — Извини. Все работа виновата, устал я. Остановившись на полуслове, он, будто вспомнив о чем-то неприятном, стал обеими руками тереть помятое лицо. — А где дети? — спросил Митихиро и, прищурившись от яркого света, посмотрел в сад. — Похоже, ушли куда-то без разрешения. Я пойду поищу их. — Я с тобой. Они вышли наружу. На улице было свежо, одетая в футболку с короткими рукавами Касуми продрогла. Белый туман, висевший у подножия гор, окружающих озеро, постепенно рассеивался над его поверхностью. Голубое небо, напротив, делалось все насыщеннее голубым. Было красивое летнее утро. Касуми спустилась по каменной лестнице и вышла на дорогу. |
