Ощущение свершившейся несправедливости вытеснило страх и отвращение Джоанны. Она не могла понять, как ее невинная шутка могла породить в ком нибудь такую ненависть. Однако, если неприязнь к ней сочеталась с другоИ] более серьезной, целью, происшествие гораздо легче объяснить. Тот человек не сомневался, что она узнает его голос. поэтому и молчал.

Джоанна выпрямилась, глаза ее прояснились.

– Джеффри, какого дьявола мы сидим и разглагольствуем в то время, как ты истекаешь кровью? Ты хочешь, чтобы я осмотрела тебя здесь? Или пойдем в дом?

– А ты довольно быстро пришла в себя, не так ли?

– Да, ибо поняла, что ты прав. Я испугалась его ненависти: человек, испытывающий ко мне такую ненависть, – настоящий безумец. Но, возможно, тот, кто ненавидит меня, да и тебя тоже, понимает, что, причинив боль нам, можно навредить тем самым королю. А это уже отнюдь не безумие. Это коварство, и я испытываю только гнев, но не страх. Я знаю, как противодействовать этим мерзавцам. Но стоит ли беспокоиться об этом сейчас? Дай ка я осмотрю твою рану.

Джоанна настояла, чтобы Джеффри поднялся с ней в дом, где она смогла бы зашить рану. Джеффри не спорил, но предложил ей идти первой. Он догонит ее через некоторое время.

Он распорядился, чтобы освободили его лодочников, которых по ошибке взяли в плен вместе с чужаками, и велел им позаботиться о двух лодках, пока он не решит, как поступить с чужим судном. Затем приказал спрятать пленников так, чтобы их вопли не беспокоили его и Джоанну, и выведать у них все, что им известно.

Когда Джоанна обработала его рану, он отправил послание своему отцу, и граф Солсбери и леди Эла немедленно прибыли в дом Джоанны. Они застали ее за вышиванием, а Джеффри – праздно развалившимся в мягком кресле. Лицо его было хмурым, голова и руки перевязаны кусками темной ткани.

– Ты ранен, мой мальчик, – мягко сказал граф, верно оценив настроение Джеффри.

– Слегка порезался, только и всего, – ответил Джеффри и показал отцу грубые маски. – Вот, посмотрите.

Граф Солсбери взглянул на Джоанну. Она кивнула и улыбнулась, как бы подтверждая, что рана Джеффри не опасна. Тогда граф перевел явно удовлетворенный взгляд на сына.

– Значит, ты не сможешь участвовать в турнире, – сказал он.

К его удивлению, Джеффри лишь многозначительно посмотрел на него.

– Можете не беспокоиться, что я вступлю в схватку с Брейбруком. Как раз он то и не примет участия в турнире… Клянусь своей жизнью!

– Это был он? – встревожился граф Солсбери, имея в виду нападение на Джоанну. – Что ты с ним сделал?

– Ничего! – злобно усмехнулся Джеффри. – Но Брайан, похоже, откусил хорошенький кусочек от его задницы, и достаточно большой, чтобы какое то время Брейбрук не смог сидеть в седле!

– Брайан? – Граф Солсбери посмотрел на пса, который, услышав свое имя, высунул язык и с невинным видом приветливо застучал хвостом по полу. – Да хватит ли этому созданию мужества, чтобы хотя бы своих блох выловить? – с недоверием спросил он, нарочно не назвав на этот раз кличку пса из боязни, что тот бросится к нему и начнет ластиться.

– Вы недооцениваете Брайана, – ревниво сказала Джоанна, слегка вздрогнув при воспоминании о случившемся. – Я едва удержала его, чтобы пес не разорвал Брейбруку глотку, если только это был действительно он.

– Брайан убил с помощью подобного приема одного из нападавших, – мрачно добавил Джеффри. – Никогда не видел, чтобы это проделывалось с такой быстротой. Ну да Бог с ним, лучше взгляните на эти одеяния.

Джеффри указал на беспорядочную кучу одежды, валявшейся на полу рядом с его креслом. Граф Солсбери подошел и нагнулся над ней.